Крещендо (СИ)

— Где у тебя спортивная форма? У вас же физра сегодня!

Вот ведь гад! Всё мое расписание выучил! И что характерно, ведь даже не извинился. Видно, что напуган, что сожалеет, а сказать «прости» не может! Что за человек! Я ему сказал, где рюкзак оставлен, тот смылся. А я сижу и ножками болтаю на кушетке. Красавец в пластыре и в рисе. Осторожно снимаю испорченную рубашку, сворачиваю её в ком, мою руки над раковиной. Слышу за дверью крики:

— Да жив он, всё нормально!

— Ещё бы он был не жив! По-моему, ты уже совсем с катушек съехал! Парнишка даже в другом классе учится!

— А если родители его придут с заявлением?

— Не придут! Он меня уже простил!

Дверь открывается, входит Май с моим рюкзаком, за ним наш классный руководитель и директриса – Надежда Ивановна. Ублюдок по-хозяйски раскрывает рюкзак и копается в поисках футболки, а Надежда Ивановна тоненьким фальшивым голоском ко мне обращается:

— Как ты, Лёшенька? Всё цело?

Я утвердительно киваю.

— Ах! Мальчишки! Всё бы вам драться! Без синяков и фингалов детства и не бывает! Ну, ничего-ничего! Точно всё в порядке?

Лучше бы она молчала! Май со своей свирепостью и заботой хотя бы искренен. А этой тете-моте с кренделем на голове абсолютно всё равно, «в порядке ли я»! Лишь бы папочка Деевский оставался попечителем школы и был доволен! А его сынок пусть развлекается, учителей материт, учеников бьет и всякие непотребства вытворяет! Директрису все дружно ненавидят (и учителя тоже, это очень заметно). По-моему, Деевы тоже сладких чувств к ней не испытывают. Удостоверившись, что заявления на золотого мальчика с моей стороны не последует, Надежда Ивановна удалилась, повелев мне отправляться домой, «отдыхать». По сути, меня торжественно передали в руки ублюдка. Тот взял мой рюкзак, бережно подхватил мою руку и повел меня на выход. Как дошкольника одел меня в гардеробе, нацепил рюкзак, накинул куртку сам и, мягко подталкивая, повёл на улицу. Между с зачуханной машиной физрука и крутой, но тоже зачуханной машиной нашей богемной англичанки стоял майский мотик. Пришлось садиться!

Всю дорогу я молчал, хотя видел, что меня не домой везут. Подъехали к магазину «Zonazvuka». Мне приказано слазить, после чего Май вцепился мне в куртку и потащил внутрь:

— Я весь интернет вчера изучил по поводу электроскрипок. Подумал, что дорогущую покупать не будем. Есть такие: полуакустические-полуэлектронные и с редуцирующим корпусом. И цена приемлемая, можно тыщ на шестьдесят купить! Надо срочно покупать, потому что к ней привыкнуть надо, понимаешь?

— Я не понимаю, почему ты решил всё за меня?

— Потому что здесь решаю я!

— Я не против электроскрипки, мне даже интересно! Но играть в клубе я не буду!

Май останавливается, вздыхает и через паузу четко проговаривает:

— Посчитай, чего тебе стоило не слушаться меня? Ты хочешь продолжения? Лучше смирись! Я от тебя не отстану! Ты в капкане, мышь! Итак, электроскрипка!

И мы выбирали скрипку. Консультант-продавец не мог скрыть удивления, помогая выбирать, рассматривал моё лицо в пластырях. Не меньше полутора часов мы тасовали инструменты. Включали. Я пробовал. Показывали возможности. Я играл полонез Огинского (не весь, разумеется). Рекламировали всякие дополнительные приспособы. Выбрали полуакустическую, к счастью, четырехструнную, Yamaha с диковинным корпусом в виде заглавной прописной буквы «Е». Цену мне не сказали. Деев рассчитывался карточкой. Магазин обязался к вечеру доставить инструмент к школе, то есть в студию.

Теперь я надеялся, что искалеченного скрипача повезут домой. Но меня никто не спросил! Май везет меня к торговому центру, за кефиром? Нет, волочёт меня наверх в магазин с неуспелпрочитать названием. Но название на английском. К нам подскакивает молодой парень-консультант.

— Чем вам помочь?

— Нужны джинсы, и не вякай даже! Черные! Никаких нашитых сверху карманов и труб. На него! Только размер не знаю! Ну-ка! — разворачивает к себе задом и лезет под брюки, шарит у меня на заднице, ищет маркировку. - Не пищи! Нет тут размера! Ну, сами посмотрите — детский размер! Что? Не надо на меня так смотреть! В костюме, что ли, собрался на сцене выступать? И потом, брюки-то испорчены! Сейчас и отоваримся!

Мне вытаскивают кучу черных джинсов. Каждые сначала рассматривает Май и на этом этапе отвергает все, кроме двух. Потом меня отправляют это мерить. Я надел. Ну и ну! Жесткие! И цвет: как будто кто-то в них уже жизнь прожил, валяясь на асфальте. Это красиво? Я верчусь, выгибая шею, чтобы узреть свой зад. Шторка резко откидывается:

— Умер, что ли? — сердится ублюдок. — Ну? Нравится? Сидят вроде нормально!

— Какие-то стрёмные… — робко вставляю я.

— А ты знаток?

— Они тесные!

— Может, шёлковые шаровары купим?

— Они мятые!

— Джинсов со стрелками не бывает!

— И тут, на жопе, всё в обтягон!

— Это Надежде Ивановне в обтягон нельзя, а у тебя попа завидная. Я уже в слюнях!

— Мне цвет не нравится, как из мусорки!

— Будем брать! Снимай и мерь вторые!