Крещендо (СИ)

Есть и еще один след, оставленный Маем. Глупая надежда, что я всё-таки ему небезразличен, успела поселиться во мне. Безвольные губы и наивное тело успели полюбить, когда он к ним прикасается. И потерять эту надежду, потерять эти прикосновения тоже больно. Но излечусь! Уже то, что я сегодня не хочу бежать из города, не умираю от стыда – добрый знак. Излечусь! Свободен!

Звонит телефон. Вижу, Май. Хочет проверить, жив ли я? Не отвечаю. Отключаю телефон. Вообще сменю симку или сломаю телефон, он мне не нужен! Днём еду провожать отца на вокзал. Он совсем расклеился на перроне, обнял меня и тихо сказал в ухо:

- Прости меня, я плохой отец! Не умею помочь… надеюсь, ты не будешь меня осуждать…

- Папуля! Я люблю тебя, - с чувством ответил я и усугубил: - Что бы ни было! Ты мой папа! И я никогда не буду тебя осуждать, ты мне очень помог в этот раз…

Потом иду к Гельдовичу на репетиторство. Занимаюсь долго и с упоением. Уношусь далеко в норвежские фьорды. Завтра приедет мама, начнется новая полоса в жизни. И она будет светлой!

Но, видимо, это будет завтра. Когда пришел домой, с порога понял, что дома не один. С кухни доносится запах жареной картошки. Хм, тетя Анечка? Вроде не должна была прийти… Бегу туда и натыкаюсь на Мая. Ах, да… у него же есть ключ!

- Али! Какого черта! Ты опять? – злобно кричит мне ублюдок вместо «здравствуй, прости, я принес ключи, прощай»

- Что? – непонимающе говорю я.

Он прижимает меня к стенке и начинает хлопать по одежде, по карманам. Находит телефон, по-хозяйски вытаскивает, тыкает кнопочки.

- Не понял? Сломался, что ли? – растерянно говорит он.

- Выключен, - спокойно отвечаю я.

Май хмурит брови.

- Ты выключил из-за меня?

- Да.

- Но… почему?

- Май! Ты бы отдал ключи, а то мама завтра приедет, они ей понадобятся.

- Мышонок, я не понял, ты хочешь меня бросить, что ли?

- Чтобы бросить что-то надо сначала взять. Я тебя и «не брал», чтобы бросать! Это ты берешь без спроса всё, что хочешь, а я просто рад, что всё закончилось. Я обещаю, мы с Жекой и Серегой скрипку запишем. Будь спокоен!

Май на меня вылупился. Он придуривается или, действительно, не понимает, о чем я говорю? Хлопает глазами и рот открыл. Потом поворачивается к плите, мешает картошку в сковороде. Выключает газ. Это он речь готовит, оттягивая время, или убийство намечает, растягивая удовольствие.

- Али… - он серьезен, говорит с паузами, рожает каждое слово. – Я не ожидал, что ты так обиделся вчера… Наоборот, я решил, что теперь мы точно будем вместе… Я готов об этом всем сказать…

- Обиделся? – это главное, что я услышал. - Это неправильное слово, игрушечное просто словечко! Я умер для тебя, Май! Вместе будем? – это до меня вторая часть речи дошла. - Ты обалдел, что ли? Всё! Всё закончилось! Ты программу-максимум реализовал! Ставь новые рекорды, собирай новые экспонаты в свою коллекцию. Какое «вместе»?

- Али? Что за рекорды? Что за экспонаты? Ты о чем? Тебе было настолько больно? Прости, я просто неопытен, но я ведь научусь! Я люблю тебя!

- Май, это ты сейчас для кого разыгрываешь мелодраму? Для меня? Так я не верю!

- Али! – заорал он и схватил меня за куртку, в голубых глазах страх, просто заслуженный артист! – Какая мелодрама? Ты мой! Ты ведь мой? Ты собрался уйти от меня? Я не разрешаю!

- Я не твой! Я от тебя устал! Уходи! И не прикасайся ко мне! – тоже заорал я. К счастью, в этот момент прозвучал звонок в дверь. Я, хлестнув Мая по рукам, побежал открывать. Это был Илья Родионович. Ура, он пришёл меня проведать. Он сразу понял, что вслед за мной в коридор выбежал враг. Дядя Илья взъерошил мне волосы и велел мне собираться к ним:

- Извини, твоего друга не зовём, он уже уходит?

- Он уходит! – решительно заявляю я. И Май, взяв под мышку куртку, действительно ушел, продолжая играть недоумение и растерянность.

- Чего ему от тебя нужно? – сурово спрашивает сосед.

- Теперь уже трудно сказать! Всё, что хотел, он получил! Думаю, что теперь он отстанет…

***

И я опять неправ. Май и не думал отставать. У всех новая четверть, а у Мая новые «тараканы». Что ему нужно? Встречает каждый день на крыльце школы, идет следом до кабинета, однажды остался на русском языке, сел со мной рядом, выгнав Арсена, чем в ступор ввел Елизавету Алексеевну и весь класс. Сидел и весь урок пялился на меня, а я весь урок отворачивался. Позорище!

Стал моим постоянным соседом в столовой, хоть есть не ходи! Однажды закатил скандал из-за того, что второй день подряд дают рис! Потребовал, чтобы ему положили на гарнир платных макарон! Довольный принес ко мне и поставил у меня перед носом! Типа, жри! Стыдоба!

В среду договорились с Жекой, что приду в студию с Лидочкой и запишу свою партию для «Неба», «Туч» и «Стреляй». Ясно, что ублюдок тоже прикатился. Он вытурил парней из студии, сказал, что записи не будет. Потребовал, чтобы я ему что-нибудь сыграл! Пришлось играть, выпендриваться – себе дороже! Играл ему Элегию Вивальди, ублюдок сидел и изображал влюбленность, типа он тает от меня такого офигительного.