Крестьяне, бонзы и бомбы

— Да ну, просто вы его не перевариваете за то, что он раза два куснул вас.

Фрерксен делает неопределенное движение.

— Ну хорошо. Кстати, мне он тоже не нравится. У него эмоциональный ум, чувства опережают мысли. И все-таки кое-что придется сделать. Именно теперь. Ну ладно, это потом… Вы не слышали, когда Бентин собирается прийти с вожаками?

— Нет. Не слыхал.

— До часу я здесь. Во второй половине дня звоните мне домой, но только в случае крайней необходимости.

— Слушаюсь, господин бургомистр.

— Уголовная полиция пусть тайком понаблюдает в трактирах. Как только заметят что-нибудь опасное, немедленно доложить.

— Ах, господин Гарайс, на большинство этих криминалистов нельзя полагаться. Они зачастую такие же правые, как крестьяне.

— Свои обязанности они исполняют… Шествие должно охраняться при всех обстоятельствах. Вы меня поняли, Фрерксен? При всех!

— Так точно, господин бургомистр.

— Расстановка сил согласно моему распоряжению. Полиция держится на заднем плане, только наблюдает. Перед тюрьмой никакого сборища не допускать.

— Да… но как? Силами моей полиции…

— Никакой полиции. Сделаем вот что: в Альтхольме подберите шесть — восемь человек штатских, таких, кого мало знают. Облачите двоих в форму тюремных надзирателей. Они как бы случайно выйдут из ворот и расскажут крестьянам, что Раймерса там нет. Остальные выйдут под видом заключенных, освобожденных из-под ареста, и расскажут то же самое. Все время новые люди, новые лица, чтобы крестьяне ничего не заподозрили.

— Но для этого нужно согласие господина Греве.

— Конечно. Позвоните ему через полчаса и расскажите об этом. Предложение исходит от вас. Я с субботы в отпуске. Понятно?

— Не совсем.

— Хотите знать причины? Что ж, вспомните о некоем письме, появившемся в «Фольксцайтунг». Смекаете?

Фрерксен чуть растерянно улыбается:

— Да так, приблизительно.

— Приблизительно — это хорошо. Смекнули? Что там, Пикбуш?

— Явился обер-лейтенант Врэдэ, из шупо.

— Врэдэ?.. Н-да, дорогому товарищу Тембориусу не сидится. Вы только подумайте, Фрерксен, уже согнал всю шупо в Грюнхоф, а сам, в Штольпе, не вылезает, наверно, из сортира.

Входит обер-лейтенант полиции.

— Ну-с, дорогой господин Врэдэ, чем обязаны удовольствию?

— Разрешите, во-первых, доложить, господин бургомистр, что две сотни шупо находятся в Грюнхофе и предоставлены в ваше распоряжение.

— Надеюсь, вы там не скучаете?

— Во-вторых, вот секретный пакет для вас. Вскрыть его лишь в том случае, когда вам потребуется помощь шупо.

— Благодарю вас, господин обер-лейтенант. Вечером зайдете за этим письмецом.

— Если оно не будет использовано?

— На всякий случай, чтобы вы знали, оно будет лежать здесь. Пикбуша я предупрежу. Сегодня с двенадцати ноль-ноль я в отпуске. Вот какое значение я придаю этой демонстрации.

Врэдэ с улыбкой кланяется.

— Итак, до свидания после моего отпуска… Что там еще, Пикбуш?

— Господин Штуфф из «Хроники» желает поговорить с господином бургомистром.

— Штуфф? Как по заказу. Фрерксен, скрывайтесь через эту дверь. Иначе своим видом испортите Штуффу настроение.

6

— Ну-с, господин Штуфф, что же такое стряслось, о чем непременно надо знать читателям «Хроники» и что известно пока одному мне.

— Я только что видел вашего господина Фрерксена, — сказал угрюмо Штуфф. — Может быть, вы напомните при случае этому важному господину, чтобы он получше обходился с прессой? Коллега Блёккер из «Нахрихтен» тоже жалуется. Когда нам нужно от него что-нибудь узнать, он оказывается занят и высокомерно отмахивается. Что ж, в таком случае, если отделу полиции что-то понадобится от нас, мы тоже окажемся заняты.

— Фрерксен высокомерен? Никогда не замечал. Всегда усерден, приветлив.

— По отношению к вам.

— Не только ко мне. Но я понимаю, в Альтхольме не могут примириться с тем, что выпускник народной школы стал офицером полиции. Все вспоминают его отца, который вроде был здесь садовым работником.

— Лотошником.

— Вот видите. Об этом не забывают.

— Кое-кто стал и побольше, но по праву. А у Фрерксена нет этого права: ни по своим моральным, ни по деловым качествам он не годен в офицеры.

— Он отлично выполнял все возложенные на него задачи.

— По ровной дороге все мы ездить умеем. Погодите, начнутся ухабы, тогда посмотрим. Если сегодня на крестьянской демонстрации вы не сумеете…

— Крестьянской демонстрации не будет. Раймерса в центральной тюрьме больше нет, это я вам говорю конфиденциально. Сегодня в полдень я ухожу в отпуск.

— А кто вас будет замещать?

— Фрерксен.

— Что ж, тогда, господин бургомистр, могу сказать вам конфиденциально или не конфиденциально, что, несмотря на эвакуированного вами главаря, демонстрация состоится.

— Эвакуировал его Катценштайн. Это к слову. А «Хроника» не сообщит сегодня в полдень о том, что Раймерса здесь больше нет и что демонстрация теперь уже бесполезна?

— Во всяком случае Раймерс под арестом. А где — в Альтхольме или в Штольпе — безразлично, важно, что демонстрировать будут против самого этого факта. Такое мнение тоже имеется.

— Какая вам выгода от крестьян? Они же не ваши читатели. Да и как можно сочувствовать террористам, подбрасывающим бомбы?