Крестные братья

Ветров их не понимал. Он почему-то был уверен, что не может русский писатель писать о сегодняшней России в какой-нибудь Швеции. И примеры Тургенева и Бунина не смущали его.

Правда, по-своему и писатель и скульптор были довольно интересными людьми. Но… слишком уж часто они подчеркивали, что, «несмотря ни на что», они — русские…

Нет, он совсем не осуждал их! Боже упаси! Но, слушая их, почему-то все время вспоминал строчки из военного стихотворения Симонова о памяти, которая четко разделила тех, кто был под Ельней, и тех, кто оказался в Ташкенте.

Именно такими, оказавшимися, когда под Ельней горели земля и танки, в Ташкенте, были для него и оба эти «русские» с двойным гражданством. Что бы они ни говорили о России и как бы ни клялись ей в любви, но в тяжелую минуту они бросили ее.

Можно понять зубного техника, бегущего в Израиль за сытой и спокойной жизнью, но нельзя ни понять, ни простить писателя, бросающего свою родину на переломе событий.

Боже, о чем они только не говорили, эти диссиденты. И о великой миссии, и великих испытаниях, ниспосланных России Богом, и о Достоевском, предсказавшем и предвидевшем, и о…

Впрочем, он не дослушал. Выйдя из концертного зала, где выступали эмигранты, Ветров еще долго не мог отделаться от брезгливого чувства, словно прикоснулся к чему-то не очень чистому.

Будущее России… Кто может сейчас предсказать его? Да и не предсказывать надо, а бороться за него. Чего-чего, а предсказателей на Руси всегда хватало! Борцов бы побольше!

Но, как всегда, званых много, избранных мало…

Хотя кто его знает? Сам Ветров был уверен, что ни о России, ни тем более о ее будущем нельзя размышлять с линейкой в руках: будущее ее могло в любой момент решиться самым неожиданным образом. Как уже бывало не раз. Ну кто мог тогда, в семнадцатом, предсказать победу большевиков, которые практически по всем показателям были в меньшинстве? А недавнее падение КПСС, пришедшей к власти, как казалось, на века?

Ничего не поделаешь, с логикой в России всегда было не в порядке…

Когда Ветров оказался, наконец, на Чистых прудах, Наташи еще не было. Но в квартире царил образцовый порядок, и в огромной вазе стояли свежие розы.

Ветров принял ванну и сварил кофе. С удовольствием выпив пару чашек, он позвонил на работу. Трубку взял остававшийся за него в отделе Юрий Михайлович Каталонов.

— Здравствуй, Юра! — улыбнулся Ветров.

— Привет, Валя! — услышал он обрадованный голос помощника. — С приездом тебя! Как долетел?

— Спасибо, все нормально… Как там у вас дела?

— Идут, Валя! — произнес Каталонов таким тоном, что Ветров сразу же понял: есть новости!

— И куда? — поинтересовался он.

— Ты откуда звонишь, Валя? — на всякий случай поинтересовался помощник. — Из дома?

— Не совсем… Но говори свободно!

— Вместе с Селивановым в одно и то же время в Италии находился некто Анатолий Николаевич Кесарев, известный вор в законе по кличке Бес…

— И что же? — заинтересованно спросил, воспользовавшись паузой, Ветров.

— А то, Валя, — продолжал помощник, — что этот самый Кесарев отбывал свой последний срок вместе с Селивановым, больше известным в преступном мире под кличкой Штык. Правда, освободился он на три месяца раньше Беса…

— Да-а, — задумчиво протянул Ветров, — это интересно… Что еще?

— Нами установлено, что Волохов был в Таджикистане именно в тот самый отрезок времени, когда там и произошли эти события. Его опознали две стюардессы… Более того, Валя, за день до гибели Бектемирову кто-то звонил из Душанбе, но не домой, а на квартиру его любовницы Марии Розовой, где в тот вечер находился Аслан… Так что темнил Альберт Венедиктович!

— А как на нее вышли?

— По его записной книжке…

— Выяснили, откуда звонили?

— Звонили по космической связи, кто знает, может быть, этот Волохов и звонил прямо с дачи Сабирова! Так что такие вот у нас дела, Валя! — закончил свой доклад Каталонов.

— Дела хорошие!

Положив трубку, Ветров закурил. Дела и в самом деле складывались пока хорошо. И главное, конечно, это Бес. Интересно! Два бывших солагерника в одно и то же время оказываются в Италии при весьма трагических обстоятельствах! Конечно, Ветров прекрасно знал шуточки судьбы, и даже, скорее, не шуточки, а гримасы, и это могло оказаться простым совпадением, но наводящим на вполне определенные размышления…

Наташа ворвалась как вихрь, который тут же закружил Ветрова и заставил позабыть и о Бесе, и о убиенном в Италии Штыке, и о визите Волохова в Душанбе…

Он опомнился только минут через сорок, когда Наташа оставила его одного, убежав в ванную…

— Ну, как там Италия? — спросила Наташа, когда они, зажегшие свечи, принялись за ужин и выпили по первой рюмке коньяка.

— Цветет, — невесело усмехнулся Ветров.

— А ты бы остался в ней жить? — испытующе взглянула на него Наташа.

— Нет, — твердо ответил Ветров. — Никогда…

— Почему? — уже серьезно спросила Наташа. — Мужик ты умный! Пробился бы! Неужели тебе здесь нравится? Да и работа у тебя опять же… — Она поморщилась. — Такие мужики должны корпорациями ворочать, а ты занимаешься каким-то там сбором никому не нужной информации! Разве не так?