Крестный отец

– Ладно, первый и последний раз. Ты единственный человек, к которому я когда-либо испытывал симпатию и испытываю до сих пор. Я не звонил, потому что даже не думал, что после всего ты по-прежнему захочешь меня видеть. Конечно, я мог бы найти тебя, обмануть… но не хотел. Я доверю тебе одну тайну, и ты не должна говорить об этом никому, даже своему отцу. Если все пойдет по плану, то примерно через пять лет семья Корлеоне полностью легализуется. Для этого придется провернуть немало хитрых махинаций, зато потом ты сможешь быть очень богатой вдовой. Зачем мне ты? Затем, что я хочу тебя и хочу семью. Хочу детей, уже пора. И я не желаю, чтобы они брали пример с меня, как я брал пример со своего отца. Не в смысле, что он сознательно влиял на меня, нет. Он всегда был против того, чтобы я занимался семейным бизнесом. Хотел, чтобы я стал преподавателем, врачом или кем-то в таком роде. Однако все пошло наперекосяк, и мне пришлось сражаться, защищать семью. Пришлось, потому что я люблю своего отца и восхищаюсь им. Он – хороший муж и родитель, а также друг для тех людей, которым не так повезло в жизни. Хотя эта его черта меня как сына не касается. В общем, я не хочу, чтобы то же случилось с нашими детьми. Они должны вырасти полноценными американцами, американцами до мозга костей. Может, они сами или их внуки пойдут в политику. – Майкл усмехнулся. – Может, кто-то из них даже станет президентом Соединенных Штатов, чем черт не шутит? На лекциях по истории в Дартмуте мы разбирали биографии президентов. Так вот, у многих отцы и деды были теми еще висельниками. Однако я не буду против, если наши дети станут врачами, учителями, музыкантами… Главное, чтобы они никогда не занимались семейным делом. К тому моменту, как они достаточно подрастут, все уже закончится. И мы с тобой будем членами какого-нибудь загородного клуба, как любой уважающий себя зажиточный пенсионер в этой стране. Как тебе такое предложение?

– Сказочное, – Кей кивнула. – Только про вдову хотелось бы поподробнее.

– Повторюсь, это маловероятно. Просто следовало упомянуть, для полноты картины.

Майкл снова промокнул нос платком.

– И все равно не верю. Не верю, что ты такой. Это невозможно, – в полном замешательстве пробормотала Кей. – Что произошло? Не понимаю…

– Извини, больше я ничего объяснять не стану, – мягко произнес Майкл. – Выбрось все это из головы. Ни тебя, ни нашей совместной жизни это касаться не будет.

Кей опустила глаза.

– Как ты можешь звать меня замуж, намекать на любовь, когда даже это слово не в состоянии произнести? Вот ты сказал, что любишь отца, но не сказал, что любишь меня. Неужели ты не доверяешь мне настолько, что не смеешь рассказать о самом важном в твоей жизни? Зачем тогда тебе жена? Вот твой отец доверяет твоей матери. Я это точно знаю.

– Конечно, доверяет. Тем не менее рассказывает ей не все. И вообще, она его доверие заслужила. Не просто потому, что они женаты. Нет, она родила ему четверых детей, когда рожать детей было небезопасно. Она ухаживала за ним и стерегла, когда его ранили. Она верила в него. Сорок лет она во всем ставила мужа на первое место. Если мы проживем столько же, возможно, я кое о чем тебе расскажу. Но, повторюсь, лучше тебе этого не знать.

– Нам придется жить на Лонг-Бич?

– Да. Не переживай, у нас будет отдельный дом. Мои родители не лезут в чужую жизнь, мы сможем делать то, что захотим. Поживем там, пока все не устаканится.

– Потому что в другом месте тебе жить опасно, – заключила Кей.

Впервые за все время их близкого знакомства Кей увидела Майкла в гневе. Этот гнев никак не проявлялся ни в движениях, ни в голосе, а скорее напоминал смертельный холод, исходящий от всего его естества. Кей поняла, что если все-таки решит не выходить за Майкла, то главная причина – вот она.

– Это всё гадости из кино и газет, – с отвращением произнес он. – Ты неверно представляешь себе моего отца и всю семью Корлеоне. Объясню в последний раз, и теперь уж точно в последний. Мой отец – бизнесмен. Он должен содержать жену, детей и друзей, к которым мог бы обратиться за помощью в трудное время. Он не принимает правила общества, потому что эти правила обрекают его жить так, как не должен жить человек с выдающейся силой воли и характера. Пойми, он считает себя ровней сильных мира сего – президентов, премьер-министров, верховных судей и губернаторов. Он отказывается жить в навязанных ему рамках, однако его конечная цель – стать частью общества, но обладать в нем властью, поскольку общество не защищает никого, кроме тех, у кого есть личная власть. А пока он следует собственному моральному кодексу, который считает гораздо более совершенным, чем всякие законы.

Кей слушала и не верила своим ушам.

– Это же бред! Что, если бы все так себя вели? Как бы мы существовали? Мы вернулись бы во времена пещерных людей. Майки, неужели и ты во все это веришь?

Он усмехнулся.