Крестный отец

– Ради мужа, – совершенно естественно ответила мама Корлеоне. – Чтобы он не попал туда. – Она указала вниз. – Я каждый день молюсь о его душе, чтобы он попал туда. – И подняла палец вверх.

Все это мама Корлеоне говорила с озорной улыбкой, словно исподтишка перечила мужу или делала безнадежное дело. В голосе ее звучала шутливая сварливость пожилой итальянки. В отсутствие дона супруга всегда вела себя по отношению к нему немного неуважительно.

– Как поживает ваш муж? – учтиво осведомилась Кей.

Мама Корлеоне пожала плечами.

– После того как в него стреляли, он уже не тот. Все дела переложил на Майкла, а сам возится в огороде с перцами и помидорами, будто крестьянское детство вспомнил… Мужчины все такие.

Чуть позже из соседнего дома заглядывала в гости Конни Корлеоне со своими двумя детьми. Кей любила золовку за живость характера и явное восхищение братом. Конни научила невестку готовить кое-какие итальянские блюда, хотя порой приносила Майклу на пробу свою собственную, более профессиональную стряпню.

Этим утром она традиционно спросила у Кей, как Майкл относится к ее мужу Карло. Правда ли ему нравится Карло или так только кажется? Между ним и семьей всегда царило некоторое недопонимание, но за последние годы Карло остепенился и преуспел в профсоюзе; правда, работать ему приходилось много и подолгу. «Карло очень любит Майкла», – всегда добавляла Конни. Впрочем, Майкла любили все, точно так же, как все любили его отца. Сын очень напоминал дона в молодости. Правильно, что бизнес по импорту оливкового масла достался именно ему.

Кей уже обратила внимание, что, упоминая о муже, Конни всегда с трепетом ожидала какие-то слова одобрения. Кей была бы глупа, если б не заметила, насколько Конни боялась, что Майкл не любит Карло. Однажды в разговоре с мужем она обратила внимание, что никто никогда не вспоминает о Санни Корлеоне – по крайней мере, в ее присутствии. Кей как-то попробовала выразить соболезнования дону и его жене, а те грубо ее проигнорировали. Она пыталась разговорить Конни – тоже безрезультатно.

Сандра, вдова Санни, забрала детей и переехала к родителям во Флориду. Семья, конечно, устроила так, чтобы ни она, ни дети ни в чем не нуждались, однако сам Санни никакого наследства не оставил.

Майкл нехотя рассказал, как погиб его старший брат. В тот вечер Карло избил Конни, та позвонила домой, Санни ответил и в слепом гневе поехал разбираться. Естественно, с тех пор Конни и Карло внутренне переживали, что родственники вольно или невольно винят их в том несчастье. Это, конечно, не так. Взять хотя бы то, что супругов Рицци поселили в доме рядом с особняком дона, а Карло повысили и назначили на важную должность в руководстве профсоюза; он остепенился, перестал пить и шляться. Последние два года Семья была довольна его службой и поведением. В случившемся его никто не винил.

– Тогда почему ты не пригласишь их как-нибудь вечером к нам? – спросила Кей. – Бедняжка Конни очень переживает, волнуется, что ты плохо относишься к ее мужу. Успокой ее, пусть выбросит эти глупые тревоги из головы.

– Не могу, – сказал Майкл. – О таких вещах у нас в семье говорить не принято.

– Хочешь, чтобы я передала ей твои слова?

Как ни странно, это вполне логичное предложение заставило его надолго задуматься.

– Не стоит, Кей, – произнес он наконец. – Навряд ли от этого будет польза. Конни все равно продолжит переживать. И никто с этим ничего не сделает.

Кей была поражена. Она подметила, что Майкл держится с сестрой чуть холоднее, чем с остальными, несмотря на ее любовь к нему.

– Ты ведь не винишь ее в смерти брата?

Майкл вздохнул.

– Ну конечно, нет. Она моя сестренка, и я ее очень люблю. Просто мне ее жаль. Да, Карло остепенился, но он ей не подходит. Наверное, дело в этом. В общем, давай забудем про этот разговор.

У Кей не было привычки навязываться, и эту тему она больше не поднимала. А еще она усвоила: давить на Майкла бессмысленно, он только отстранится. Кей знала, что во всем мире лишь ей под силу заставить его сделать что-то против воли; тем не менее, если она станет пользоваться этой привилегией слишком часто, то быстро ее лишится. А за два года совместной жизни любовь Кей к мужу только укрепилась.

Она любила его за справедливость. Майкл был справедлив ко всем вокруг, не допускал произвола даже в мелочах. Кей заметила, что он стал очень могущественным человеком. К нему приходили советоваться, просить об услугах, оказывали всяческое уважение. Но больше всего чувства подогревало нечто другое.

Увидев, с каким лицом Майкл вернулся с Сицилии, вся Семья принялась убеждать его обратиться к хирургу и все исправить. Особенно наседала мать. Как-то за воскресным ужином, когда Корлеоне в полном составе сидели за столом, она даже прикрикнула:

– Ты похож на киношного гангстера! Ради Христа и своей несчастной жены, поправь себе лицо. Заодно в носу перестанет хлюпать, как у ирландца в бутылке.

Сидевший во главе стола дон спросил у Кей:

– Тебя это беспокоит?

Она мотнула головой.

– Он уже самостоятельный, – сказал Вито жене, – и тебя его дела не касаются.