Крестный отец

Аль вошел в подъезд. В дальнем конце коридора из-за распахнутой двери бил свет и доносились стоны. Перехватив фонарь поудобнее, Нери двинулся туда.

Войдя, он чуть не споткнулся о два распростертых на полу тела: чернокожей девушки лет двадцати пяти и девочки лет двенадцати. Обе были исполосованы кровавыми росчерками порезов. В гостиной Нери увидел самого́ садиста – старого знакомого.

Звали его Уэкс Бейнз – известный сутенер, барыга и рэкетир. Глаза у него были стеклянные от наркотиков, рука с окровавленным ножом ходила из стороны в сторону. Две недели назад Нери уже задерживал его за жестокое избиение одной уличной девки. «Эй, приятель, не суйся не в свое дело», – сказал тогда Бейнз, да и напарник намекнул, мол, пускай ниггеры убивают друг друга сколько хотят. И все-таки Аль доставил подонка в участок. Уже на следующее утро его выпустили под залог.

Нери никогда не жаловал негров, а после перевода в Гарлем совсем невзлюбил. Они все либо пили, либо употребляли наркотики, пока их женщины надрывались на работе или на панели. Никакого толку от этого быдла не было. Поэтому зверства Бейнза привели Нери в исступление. При виде исполосованной девочки ему стало тошно. Про себя он хладнокровно решил, что живым Бейнза брать не будет.

Однако в квартиру уже набились свидетели – кто-то из жильцов и напарник.

– Бросай нож, ты арестован! – приказал Нери.

Бейнз рассмеялся и выставил оружие перед собой.

– Без пушки ты меня не возьмешь. Или на перо захотел?

Нери отреагировал молниеносно, пока напарник не успел достать пистолет. Негр сделал выпад, но Аль с нечеловеческой ловкостью увернулся и левой рукой перехватил запястье противника. Правой в это время он коротко замахнулся и врезал Бейнзу фонарем в висок. Ноги у чернокожего подонка комично подкосились, нож выпал из руки. Он напоминал в стельку пьяного. Поэтому второй удар, как подтвердило дисциплинарное слушание и последующий суд на основании показаний свидетелей и напарника, был превышением допустимой самообороны. Нери с огромной силой обрушил фонарь Бейнзу на макушку, аж стекло разбилось, а эмалевый отражатель и лампочка отлетели в дальний угол комнаты. Алюминиевый корпус погнулся. Не будь внутри батареек, он смялся бы в гармошку. Один из жильцов, пораженный увиденным, позднее сообщил в своих показаниях против Нери: «Голова у того ниггера ну прямо чугунная».

Увы, на самом деле голова оказалась не такой уж твердой. Удар проломил череп. Через два часа Бейнз умер в гарлемской больнице.

Уголовное обвинение в полицейском произволе удивило только самого Альберто Нери. Его отстранили от службы и отдали под суд, где признали виновным в непреднамеренном убийстве, что каралось сроком до десяти лет тюремного заключения. К зачитыванию приговора Аль был настолько полон гнева и ненависти к обществу, что даже не слушал. Его назвали преступником и отправляют в тюрьму за убийство ниггера-сутенера! Им плевать на женщину и девочку, которые до сих пор в больнице и на всю жизнь останутся изуродованы.

Тюрьмы Нери не боялся хотя бы потому, что был полицейским. Он знал: с ним обойдутся хорошо, особенно учитывая природу его нарушения. Кое-кто из сослуживцев уже пообещал замолвить за него словечко перед знакомыми надзирателями. Только тесть, проницательный итальянец старой закалки, владевший рыбной лавкой в Бронксе, понял, что такой человек, как Альберто Нери, не протянет за решеткой и года: либо его убьет кто-то из заключенных, либо, что вероятнее, он сам кого-нибудь там прикончит. Чувствуя вину, что его дочь по женской дурости бросила хорошего мужа, старик воспользовался связями с семьей Корлеоне (он платил им за «крышу» и в знак уважения поставлял дону и его родным лучшую рыбу) и попросил вмешаться.

В семье Корлеоне знали об Альберто Нери. О нем ходили легенды как о заслуженно крутом легавом. Он производил впечатление человека, с которым шутки плохи и который внушает ужас не формой и оружием, а самой своей натурой. Семья Корлеоне всегда искала таких. То, что Аль работал в полиции, не было препятствием. Многие молодые люди, прежде чем найти свою судьбу, поначалу сворачивали не туда. Время и жизнь обычно наталкивали их на истинный путь.

Именно Пит Клеменца, обладавший особым чутьем на ценных сотрудников, сообщил о деле Нери Тому Хейгену. Консильери изучил копию официального полицейского досье и согласился с капореджиме:

– Похоже, мы нашли нового Луку Брази.

Клеменца отчаянно закивал. На его обрюзглом лице не было и следа свойственного толстякам добродушия.

– И я так подумал. Майку стоит им заняться.

И перед тем, как Альберто Нери перевели из изолятора в постоянную тюрьму на севере штата, ему сообщили, что судья пересмотрел дело. Появились новые данные и рапорты высших полицейских чинов. Приговор признали условным, и Нери выпустили.

Альберто был не дурак, да и тесть его скромностью не отличался. Нери узнал, что произошло, и отплатил долг, согласившись на развод с Ритой. Потом он отправился на Лонг-Бич сказать спасибо благодетелю, естественно, предварительно договорившись. Майкл принял его у себя в библиотеке.