Крестный отец

– До тех пор будь осторожен.

Впервые в жизни Майкл смерил Хейгена холодным взглядом.

– Это я и без консильери знаю.

* * *

В течение недели, предшествовавшей переговорам между Корлеоне и Барзини, Майкл продемонстрировал Хейгену всю свою осторожность. Он не покидал пределов Лонг-Бич и принимал посетителей только в присутствии Нери. Случилось лишь одно неприятное осложнение: старший сын Конни и Карло должен был пройти конфирмацию в церкви, и Кей попросила Майкла быть крестным. Майкл отказался.

– Я редко тебя о чем-то прошу, но, пожалуйста, ради меня… Конни так этого хочет… И Карло тоже. Для них это очень важно. Пожалуйста.

Она видела, что ее настойчивость злит мужа, и уже готовилась услышать отказ, однако Майкл, к ее удивлению, кивнул.

– Хорошо. Но я не могу выезжать за пределы нашего двора. Пусть организуют приезд священника и обряд здесь. Я заплачу, сколько потребуется. Если церковь встанет в позу, скажите Хейгену, он разберется.

И вот накануне встречи с Барзини Майкл Корлеоне стал крестным отцом сыну Карло и Конни Рицци. Он подарил мальчику очень дорогие часы и золотое кольцо. В доме Карло устроили небольшой праздник, куда пригласили обоих капореджиме, Хейгена, Лампоне и всех, кто жил по соседству, включая, конечно же, вдову дона. Конни так переполняли эмоции, что она весь вечер обнимала брата и его жену. Даже Карло Рицци расчувствовался, постоянно тряс руку Майкла, по поводу и без называя его крестным отцом – в духе старой родины. Да и сам Майкл никогда не был таким веселым и открытым.

– Думаю, теперь Карло с Майки подружатся по-настоящему, – шепнула Конни на ухо Кей. – Подобные события очень сближают.

Кей сжала золовке локоть.

– Я очень этому рада.

Глава 30

У себя в квартире в Бронксе Альберто Нери тщательно чистил свою старую форму из шерстяного гаруса. Значок он отстегнул и положил на стол, чтобы потом отполировать. Табельная кобура с пистолетом висела на стуле. Как ни странно, полузабытое занятие приносило удовольствие. Чуть ли не впервые с того момента, как почти два года назад от Альберто ушла жена, он чувствовал себя счастливым.

Он женился на Рите, когда она оканчивала школу, а он только-только поступил на службу в полицию. Невеста была скромная, темноволосая, а строгие итальянские родители заставляли ее приходить домой не позднее десяти вечера. Нери был влюблен по уши; он обожал ее за невинность, воспитание и смуглую красоту.

Поначалу Рита Нери восхищалась мужем – его невероятной силой, которая наводила ужас на окружающих, а также твердым пониманием, что правильно, а что нет. Альберто редко бывал тактичен. Не согласный с настроем собеседников или чьим-то мнением, он либо молчал, либо резко возражал. Вежливые споры – это не про него. Характер у него был подлинно сицилийский, и в гневе Аль бывал страшен, однако на жену никогда не срывался.

Всего за пять лет Нери стал одним из самых грозных полицейских во всем Нью-Йорке. Причем одним из самых честных. Правда, к исполнению обязанностей подходил по-своему. Он терпеть не мог отморозков, и если видел кучку малолетних хулиганов, пристающих по вечерам к прохожим, то разбирался с ними быстро и радикально. Он всегда решал проблемы силой, истинную величину которой не вполне осознавал.

Как-то вечером на Сентрал-Парк-Уэст Аль выскочил из патрульной машины и сгреб в охапку сразу шестерых отморозков в черных шелковых пиджаках. Напарник остался на водительском кресле, чтобы не мешать Нери. Эта шестерка, всем лет по семнадцать, тормозила прохожих и молодецки-угрожающим тоном спрашивала «Закурить не найдется?» – но дальше слов не заходила. Еще они свистели девушкам и делали в их сторону похабные жесты более французского, нежели американского толка.

Нери выстроил всех шестерых у каменной стены, отделявшей Центральный парк от Восьмой авеню. Смеркалось, но у Нери было при себе излюбленное орудие: большой и тяжелый фонарь. Револьвер он никогда не доставал – незачем. Хватало гневного выражения лица, которое в сочетании с формой и значком вызывало такой ужас, что обычные отморозки даже пикнуть не смели. Действовало на всех без исключения.

– Как звать? – спросил Нери у первого парня и услышал в ответ какое-то ирландское имя. – Вали отсюда. Еще раз сегодня увижу – распну.

Он дернул фонариком, и юноша поспешно удалился. Со следующими двумя история повторилась; Нери отпустил и их. А вот у четвертого имя оказалось итальянское. Он даже повернулся к Альберто – мол, земляк земляка не обидит (а внешность у полицейского была типичная).

– Итальянец? – ровным голосом спросил Нери, взглянув на парня.

Тот самоуверенно ухмыльнулся, и Нери с размаху ударил его по лбу фонариком. Парень рухнул на колени; лицо заливала кровь из рассеченной раны, но кость осталась цела.

– Ты засранец, позор рода итальянского! – рявкнул полицейский. – Ты своим поведением порочишь всех нас! Поднимайся. – Он пнул парня в бок, не сильно, но ощутимо. – Еще раз увижу в этом пиджаке, врачи по частям тебя собирать будут. Ступай домой и не высовывайся. Будь я твоим отцом, тебе бы несдобровать.