Крестный отец

– Сам знаешь кто. И если он что-то говорит, значит, так оно и есть.

– Все переменилось. Твой друг сейчас в беде, и до крайнего Запада его влияние уже не доходит.

– Ладно, поговорим через пару дней.

– Конечно, Джонни, – Гофф улыбнулся. – Только знай: звонок в Нью-Йорк тебе не поможет.

И все-таки помог. Джонни дозвонился до Тома Хейгена, и тот велел ни в коем случае не платить.

– Твой крестный очень разозлится, если ты дашь паршивцу хоть цент. Это подорвет авторитет дона, чего допускать сейчас никак нельзя.

– Можно мне поговорить с доном? – попросил Джонни. – Ну или сам с ним поговори… Мне нужно приступать к съемкам.

– Сейчас никто не может поговорить с доном, – отрезал Хейген. – Он очень плох. Я спрошу совета у Санни, но решение приму сам. Главное, не плати этому умнику ни цента. Если что-то изменится, дам тебе знать.

Джонни в сердцах бросил трубку. Проблемы с профсоюзом взвинчивали стоимость съемок, а то и вовсе их срывали. Он даже подумывал по-тихому отстегнуть Гоффу его полсотни тысяч. Все-таки одно дело, когда тебе указывает дон, и совсем другое – когда Хейген. Однако в итоге Джонни решил повременить – и тем сэкономил пятьдесят тысяч долларов.

Два дня спустя труп Гоффа нашли у него дома в Глендейле. Больше о профсоюзных волнениях никто не заикался. Убийство потрясло Джонни: впервые длинная рука дона нанесла смертельный удар буквально на его глазах.

* * *

Проходили недели и месяцы, и Фонтейн с головой ушел в работу: дорабатывал сценарий, подбирал актеров, договаривался о съемках. За всеми этими заботами думать о голосе и неспособности петь было некогда. А потом объявили номинантов на «Оскар». Джонни оказался в списке, но его не попросили исполнить ни одну из песен, претендующих на звание лучшей. Это очень расстраивало, ведь церемония транслируется на всю страну. Тем не менее он отмахнулся от обиды и продолжил работать. Теперь, когда крестный отец не при делах, о премии можно было забыть, хотя и номинация кое-что да значила.

Сборник итальянских песен, который они записали с Нино, продавался гораздо лучше, чем любая из его последних сольных пластинок. Впрочем, Джонни понимал, что это был скорее успех Нино, а сам он профессионально петь уже никогда не сможет.

По пятницам Джонни ужинал с бывшей женой и дочками. Как бы ни одолевали дела, он ни разу не изменил своему обещанию. Однако с Вирджинией они не спали. Тем временем Марго выбила себе мексиканский развод[27], и Джонни снова стал холостяком. Как ни странно, он не побежал сразу же трахаться со старлетками, которые, похоже, только того и ждали. Он считал это ниже своего достоинства. Хотя то, что ни одна из нынешних звезд не проявила к нему внимания, задевало. Впрочем, работа его полностью удовлетворяла. Почти каждую ночь Джонни возвращался домой один, ставил свои старые пластинки и выпивал, вполголоса подпевая несколько тактов. Все-таки он был хорош, чертовски хорош! Он даже не осознавал, до какой степени хорош. И дело вовсе не в особенном голосе, который мог достаться кому угодно, а в том, что он был настоящим певцом и получал удовольствие от пения. И как ужасно наконец осознать это, когда ты напрочь испортил себе голос выпивкой, курением и беспорядочными связями…

Порой в гости заходил Нино, и они слушали пластинки вместе.

– Вот, слышишь, итальяшка? – с укоризной говорил Джонни. – Ты ни за что в жизни так не спел бы.

– Нет, – Нино качал головой. – И ни за что не спою.

В голосе и улыбке его свозило какое-то особенное сочувствие, словно друг знал, о чем тоскует Джонни.

Церемонию вручения наград киноакадемии назначили за неделю до начала съемок нового фильма. Джонни позвал Нино, но тот отказался.

– Дружище, я ни разу тебя ни о чем не просил, – настаивал Фонтейн. – Пожалуйста, ради меня. Пускай хоть кто-то искренне расстроится, что я не победил.

– Хорошо, старина, пойду, – в конце концов согласился Нино и, помолчав, добавил: – Не выиграешь, ну и хрен с ним. Просто напейся до беспамятства, а я о тебе позабочусь. Сам даже капли в рот не возьму. Как, достаточно по-дружески?

– Более чем.

И в вечер церемонии Нино слово сдержал. Он пришел к Джонни трезвый как стеклышко, и они вместе отправились в кинотеатр, где проходило вручение. Нино недоумевал, почему Джонни не пригласил на фуршет ни одну из своих подружек или бывших жен. Джинни, например. Разве она не стала бы за него болеть? Вечер обещал быть тоскливым, и Нино уже жалел, что запретил себе даже одну рюмашку.

С точки зрения Нино Валенти, вся церемония вручения «Оскаров» была скука смертная, пока не объявили победителя в номинации на лучшую мужскую роль. Когда ведущий произнес: «Джонни Фонтейн», Нино подскочил с места и стал аплодировать. Джонни протянул другу руку, тот пожал ее. Конечно, делить такие моменты нужно с близким человеком, и Нино невыносимо печалило, что в минуту славы рядом с Джонни не оказалось никого получше.