Криминальный диагноз

Подъехали, пристроились в очередь. Вдоль вереницы машин сновали бабушки и тетеньки с сумками и ведрами: предлагали вареную кукурузу, глазированные сырки и еще что-то. Гид начал отрабатывать свою зарплату, объясняя устройство местной таможни: первый шлагбаум, второй шлагбаум, третий… Большая часть туристов внимательно слушала. Смешно!

Больше часа ушло на то, чтобы добраться до второго шлагбаума, потом еще час, чтобы докатиться до самой таможни. Серое здание, угрожающе преградившее путь стремящимся «пересечь». Справа — боксы для досмотра машин. Гид засуетился, раздавая декларации. Если у кого валюты больше, чем указано в справке, можно сдать на хранение ему. Нам нужно будет выйти с вещами из автобуса и пройти через таможню. Автобус проедет через боксы.

Гид взял мой паспорт, свою папочку и устремился внутрь серого здания. Минут через десять он уже бежал обратно. Влез в автобус и бросился ко мне:

— У вас российский паспорт с собой?

— Конечно.

— Берите и пошли. Сразу и вещи берите.

Я начал шарить в кармане сумки. Гид нервничал, торопился.

— Ладно, — он бросил мне на колени мой «заграничный», — ищите, и вон в ту дверь. — И помчался.

Я достал свой серпастый-молоткастый и зашагал следом. Весь автобус, раззявив рты, ковырял меня любопытными взглядами. Зачем понадобился мой второй паспорт? Кто-то рассказывал мне, что у белорусских чекистов все шиворот-навыворот. Белорусская таможня! И звучит-то как…

Белорусская таможня! Я замер с поднятой ногой. Белорусская таможня! Я вспомнил слова Шитова о том, что даже на белорусской таможне у него есть свои люди. Почему даже? Почему меня выдернули персонально и требуют с двумя паспортами и вещами? Инстинкт самосохранения признает только одно объяснение.

Я беспомощно огляделся по сторонам. Куда бежать? Куда спрятаться? Впереди — здание таможни и боксы. Справа — магазины «duty free» и туалет. Слева — мусорные баки и какие-то непонятные сооружения. Позади — шлагбаум. И кругом забор, как в просторной вольере. Сейчас меня отловят, как зверька, и начнут свежевать. И не спрятаться…

Нельзя долго стоять на месте. Чтобы выиграть время, я направился к мусорным бакам, шаря для виду в сумке. Идеи в голову не приходили. Я попросту растерялся.

Рука моя наткнулась на пакет с фотографиями и кассетой — те самые мелочи, которые потом не купишь…

Дойдя до баков, я сделал то, о чем и подумать не успел: бросил сумку в мусор, оставив в руках пакет. Представляете, как реагировали эти зеваки в автобусе? Щелкнуть бы напоследок кого-нибудь по носу. Достойная сцена прощания с Родиной!

Ноги сами несут меня дальше. Я иду к автомобильным терминалам.

Наперерез мне от стены отошел человек с автоматом. Он только начал поднимать руку, как я, чуть изменив направление, двинулся уже вдоль боксов, словно искал какую-то машину. Пограничник обернулся. Вот вам и часовой на посту! Я нырнул в бокс. Хозяева стоявшего там «мерса» не обратили на меня внимания, но таможенник удивленно поднял брови. Уверенным шагом я прошел между колоннами в соседний бокс и вышел уже за спиной у другого таможенника, который ковырялся в багажнике «рено». Развернувшись, я пошел прямо на него.

— Вы кто? — выпрямился чиновник, грозно хмурясь.

— Мне в туалет, — идиотски улыбнулся я и показал пальцем на домик на белорусской стороне.

— Вы туда или оттуда?

— Туда, — показал я пальцем себе за спину.

— Контроль прошли?

— Прошли, — кивнул я, не переставая улыбаться.

— Ну, а какого… тогда? — взорвался таможенник. — Куда вот вы претесь? Это же граница… твою…! Что ты лазишь здесь взад-вперед? Незаконное пересечение… твою! Сейчас задержу, и пойдешь не в туалет, а на парашу в камере!

Вежливо извиняясь и кланяясь, я попятился, нисколько не обидевшись на брань сознательного, но доброго к дуракам служащего белорусской таможни. Так меня с позором выдворяют «обратно» в Польшу.

Теперь, правда, у меня нет штампиков о пересечении границы. Но Збышек наверняка уладит этот вопрос. Мне бы только доехать до Варшавы.

Глава XVI

В Париж я вошел пешком. На своих, так сказать, двоих.

Не поверите, но проехать насквозь три страны на попутках оказалось не так уж сложно. Слухи об альтруизме европейцев оказались несколько преувеличены, но, в общем, можно найти добрых автовладельцев, с которыми тебе по пути. Трудности возникали по большей части при посадке. Произнести «Париж» я еще мог, но когда остановившийся водитель начинал тараторить, объясняя мне свой маршрут и спрашивая, удобно ли будет мне проехать куда-то там, самой мудрой линией поведения было стоять, кивать и глупо улыбаться. За благо было, когда водитель тыкал меня носом в карту, хоть как-то ориентируя меня в чуждых землях.