Кристалл времени

— Думаю, не стоит рассказывать о том, что в современной теоретической физике еще достаточно «темных мест», где теоретики не могут сформулировать причинно-следственные связи между отдельными физическими явлениями. Например, электромагнитными или гравитационными взаимодействиями, хотя формулами давно все отражено, но вот физического объяснения этих механизмов пока нет. Так что глупо было замахиваться на светоносный эфир, не пройдя предварительный этап становления науки. Но сейчас не об этом. Как вы знаете, вопросы времени и пространства считаются чисто философскими, хотя Вяземский и пытался превратить их в простую механику. Кажется, он до сих пор пытается создать машину времени… Радзиевский мыслил гораздо глубже. Он сумел доказать, что пространство и время состоят друг из друга, а мы, люди, находимся где-то в середине этого состояния и воспринимаем их как материю. Он также сумел построить некий прибор, который назвал космическим спидогироскопом. Вот он.

Я вынул из кармана куртки небольшой коробок, по форме похожий на коробок спичек моих времен. Внутри коробка были установлены две пластины с прорезями. Этот прибор я когда-то видел у Радзиевского в гараже, он рассказывал о его назначении и устройстве, но тогда я пропустил все мимо ушей. Сейчас прибор мне здорово пригодился. Восстановив его частично по памяти, а частично, согласуясь с записями Радзиевского, я неожиданно стал обладателем мощного энергетического преобразователя.

Прибор заинтересовал Лику и Профессора всего на минуту. Повертев его в руках, они не нашли в спидогироскопе ничего такого, что могло бы поразить их воображение. Оно и понятно, ведь они до сих пор не представляли себе, зачем нужна эта штука.

— Радзиевский открыл существование сверхмалых частиц — носителей бесконечно огромной энергии. По своему размеру они близки к абсолютному нулю, но это не помешало им создать Вселенную. Частицы просто скатывались в клубки и кольца, в «восьмерки» и струны, и, в конце концов, образовали единую, связанную только энергией, сетку в пространстве Вселенной. То есть возникла некая кристаллическая структура пространства, которую Радзиевский и назвал Кристаллом Вселенной. Вяземский был тысячу раз неправ, когда решил, что Кристалл — это какой-то магический камень, способный даровать ему неодолимую силу. На самом деле Кристалл — это то, что нас окружает, то в чем мы живем. И любой организм, и материальное тело — это тоже маленький Кристалл. Но в одном Вяземский прав. Сумев обнаружить Кристалл и понять его сущность, академик сможет научиться повелевать светоносным эфиром. Это несложно. Двигаясь в кристаллической сетке, эфир где-то встречает сопротивление, а где-то нет. Отсюда и происходят «магические» превращения энергии в пищу или стройматериалы. Но эфир может нести не только созидание, но и разрушение. За счет постоянного натяжения сетки эфирного кристалла гравитационные взаимодействия распространяются практически мгновенно на любые расстояния. Вот в чем заключается секрет передачи энергии от центральной эфироэнергетической станции к периферийным или та же телепортация.

— Не понимаю, причем тут энергия, — недовольно пробурчала Лика, явно сбитая с толку моим объяснением.

— Любая материя — это результат потери энергии клубком частиц эфира. Я, ты, твой папа, дерево во дворе — все это существует только благодаря тому, что какая-то часть структурной кристаллической сетки эфира потеряла энергию и преобразовалась в материальный вид. Радзиевский создал несколько приборов, которые помогают контролировать этот процесс и стимулируют его. Например, душевые кабинки-омолодители твоего отца были созданы именно на основе этих процессов. В них тоже происходит потеря энергии, достаточная для того, чтобы изменить структуру человеческой кожи. Из дряблой она становится молодой и упругой.

— Не знаю, как папе, но мне ты совсем забил голову своей лекцией, — возмутилась Лика. — Прошу тебя, объясни по-человечески, как ты сумел вывести из строя крупнейшую в стране эфироэнергетическую станцию.

— Эх, впервые в жизни мне представилась возможность почувствовать себя ученым, и ту отобрали, — притворно вздохнул я, понимая свою ошибку. В последнее время я слишком много времени провел за изучением научной литературы и нахватался терминов и стиля, от которых теперь никак не мог избавиться. Если я мог рассчитывать на понимание со стороны Профессора, то для Лики мое объяснение, должно быть, выглядело сущей галиматьей. Собравшись с мыслями, я попробовал объяснить все более простыми словами.