Критика и обоснование справедливости. Очерки социологии градов - 2013

Установлению взаимоотношений между миром вдохновения и гражданским миром также способствуют неопределенности, которые довлеют над выражением общей воли по крайней мере в той канонической форме гражданского града, которой мы обязаны работами Руссо и которая возобладала во Франции.

Как известно, определение понятия суверена, разрабатываемое во времена Великой французской революции, было пронизано сильным противоречием между концепцией «чистой демократии», осуждающей делегирование, и «моделью представительной демократии», опирающейся на избирательное право и на компетенцию (Furet, 1978, р. 227; Rosanvallon, 1985, р. 95—104). В пособии, использованном нами для анализа гражданского мира, критическое напряжение между властью народа и представительством народной воли в лице государства проявляется в рассуждениях о справедливости (justice). Отсылка к «справедливости» чаще всего фигурирует здесь в форме профанации, о чем свидетельствует систематическое использование кавычек для терминов, квалифицирующих судебные институты. Тем самым авторы пособия стараются дисквалифицировать судебный аппарат государства и решения, принимаемые судьями, подчеркивая, что они не соответствуют истинной справедливости, легитимность которой основывается не на институтах, а на суверенитете народа. Проявления возмущения и гнева перед лицом несправедливости и, в частности, перед лицом несправедливого характера судебных решений могут пониматься как спонтанные выражения смысла имманентной справедливости для народа. Это противопоставление может также касаться более общего различения между процессуальным правом, рассматриваемым как технология, которая может быть подвергнута инструментальному использованию (сутяжничество), и справедливостью, рассматриваемой как расширение сферы морального чувства.

На путь компромисса с миром вдохновения, которому способствует противоречие в гражданском граде между властью народа и аппаратом государства, часто встают те, кто, ссылаясь на Декларацию прав человека и гражданина и вопреки принятой позднее Конституции, требуют права отстаивать лично, напрямую, перед судом народа дело, близкое их сердцу, в которое они часто вовлечены как жертвы.

Протестпое действие

Их служение делу и борьба с несправедливостью часто сопровождаются обличением судебного аппарата и судей, которые вели их дело и которые обвиняются в нарушении своих обязанностей в пользу могущественных мира сего.

При отсутствии легитимных политических ресурсов, позволяющих связать между собой людей как граждан и народ как верховную власть (например, право петиции или право прямого выражения мнения перед ассамблеей народных представителей), эти защитники справедливого дела могут быть услышаны народом-сувереном только при помощи средств массовой информации^реп. Они могут донести до народного суда несправедливость, возмещения которой они требуют, только посредством печатной прессы?^еп, радио или телевидения. Доступ к СМИ — это единственный способ обращения к общественному мнений. Однако общественное мнение в различном понимании может тяготеть либо к гражданскому миру, либо к миру репутации. Установление компромисса между миром вдохновения и гражданским миром практически неминуемо ведет их к соединению с миром репутации. Вдохновенно-гражданский компромисс трудно удержать, о чем свидетельствует тот факт, что протесты этих обличителей часто дискредитируются в глазах публики и, в частности, в глазах журналистов, к которым они обращены, поскольку им свойственен ряд черт, говорящих об их чуждости. Эти чуждые признаки стилистического или графического характера (насмешки, подчеркивания, оскорбления и так далее), которые можно обнаружить в письменном тексте, пасквиле, открытом письме, письме в редакцию, относятся к формам доказательства вдохновенного мира. В них выражается сила и искренность внутреннего убеждения, мощь возмущения, подлинность бунта, которые становятся явными благодаря эмоции, захватывающей обличителя практически против его воли, и благодаря очевидности риска, на который он готов пойти ради дела и который гарантирует незаинтересованный характер предпринятых им действий. Но такой способ опоры на вдохновенный мир для обоснования легитимности общественного протеста является палкой о двух концах.

Ведь именно одновременное появление в одном контексте элементов различной природы, то есть мира вдохновения и гражданского мира (в основном, но не только), рассматривается другими людьми как признак анормальности и даже безумия (Boltanski, 1990).