Критика психологической толерантности

Мы говорили о том, что мишенью для внутреннего психического убийства, которое спасет мужское сознание от расщепления, поглощения архетипическими энергиями, являются анима, вечно юная принцесса (менее взрослая часть анимы, которую мы выделяем отдельно, потому – как она себя очень активно проявляет в бессознательном поле), архетип вечно юного принца, который насыщает мужское сознание нарциссизмом, инфантилизмом, отцовский архетип и сама коллективная психика. О конфликте с коллективной психикой мы отдельно говорить не будем, уточним лишь, что ее негативное отношение к мужскому интровертному сознанию (которое очень ярко иллюстрировано отношением общества к Печорину, который как мы предполагаем, не является частью Христианства, как психического феномена) заряжает повышенным уровнем агрессии и предвзятости жителей данного коллективного поля, что увеличивает в разы возможность конфликтов между интровертным мужским сознанием и представителями современной коллективной психики, проповедующей психологическую толерантность.

Теперь давайте двинемся дальше по цепочке героев, указанных в данной главе и перейдем к Ставрогину. Подробно говорить о нем, как о герое мы не будем, сконцентрируемся лишь на том, что он в противовес своим предшественникам стал использовать тактику психологической толерантности. И посему мы с вами должны рассмотреть, как влияет данная тактика, как на самого героя, так и на все коллективное поле. Но прежде чем перейти к этому рассмотрению давайте попытаемся понять, что изменилось в структуре героя, в результате чего он стал использовать психологическую толерантность – не агрессивное отношение к патопсихологическому материалу. В первую очередь мы видим появившуюся тесную связь с родительскими архетипами коллективного бессознательного пространства и экстравертную форму функционирования психики. Связь с родительскими архетипами, символически представленных Варварой Петровной Ставрогиной – архетип Великой Матери и Степаном Трофимовичем Верховенским – отцовским архетипом у героя выстроена именно что в рамках матриархальной культуры, которая захватила власть, в том числе и внутри Христианства. С матерью он связан инцестуозностью, что подтверждается в первую очередь тем, что в самом конце романа Ставрогин собирается жениться на Дарье Шатовой, воспитанной его матерью, с которой он длительное время находится в тесных интимных отношениях. Воспитание понятное дело подразумевает, что в Дарью его Мать вложила огромное количество собственной психической энергии, собственных взглядов на жизнь, которые деформировали истинную Дарью и сделали ее в буквальном смысле психической рабыней Ставрогиной. И вот на этой психической рабыне собственной матери (на которую спроецировала себе Варвара Петровна), которая с психологической точки зрения является ему еще и сестрой (все – таки они воспитаны одной матерью) собирается жениться Ставрогин в концовке романа. Более того его ожидала концовка (вариант индивидуации) в которой он бы растворился в архетипе Великой Матери. Как известно Ставрогин должен был бы жить в Швейцарии вместе с Дарьей Шатовой, на которую спроецировала саму себя в процессе воспитания Варвара Петровна, и где – то неподалеку от них должна была бы жить сама Варвара Петровна Ставрогина, опекающая молодую пару. Как вы понимаете, концентрация архетипической энергии Великой матери в этом треугольнике запредельная, так, как и сам Ставрогин во многом порабощен данной архетипической энергией.

Отношения с отцовским архетипом Ставрогина, опять – таки указывают на то, что имеем дело с матриархальным психическим измерением, которым в данном случае является Христианская Россия. Родного отца (связи с отцовским архетипом) у героя нет, что говорит об искусственном насыщении его отцовскими архетипическими энергиями. Насыщается герой именно такими отцовскими архетипическими энергиями, которые выгодные матриархальному психическому полю и не осмелятся потеснить власти Великой Матери. И вот таким искусственным отцом для Ставрогина становится либерал Верховенский старший.