Критский бык

– Володька, хренский брат, он отметил, что работу сам Криворучко заказал и «Аргус» ваш подсунул, вроде у него там свои люди. Но что ты… Извини, действительно недоработка вышла, – признал Аркаша. – Я понял в Шереметьево, что с тобой как-то непонятно, но подумал… Ладно, неважно.

– Понятно о чем ты подумал, но сейчас открою тайну, – я решила запугать Аркашу, чтобы выбить дурную мысль о моей ликвидации у него из головы. – Одному из братьев Криворучко пришлось срочно жениться при сходных обстоятельствах.

– Это на тебе? – безмерно удивился Аркаша.

– Думаешь, один ты такой умный? – глумливо спросила я, но потом решила, что с подполковника достаточно. – Но ладно, проехали. Будем возвращаться к нашим баранам, вернее к быкам?

– Теперь я не знаю, – честно сказал Аркаша. – Я думал, мы договоримся, что не видели его и не слышали, а дальше я сам разберусь. А раз ты Криворучке доложишь…

– Могу не докладывать, – пообещала я. – Скажу, что хорошо отдохнула и познакомилась с неким Ярнатовским. Очень подозрительный тип, крутился возле и задавал дурацкие вопросы. Тебя устроит?

– Более чем, – согласился Аркаша. – И этому из «Аргуса» так скажешь? Он тебе кто?

– Теперь никто, раз он со мной так, то и я, – начала я, но вовремя спохватилась, это Аркаше ни к чему.

Так мы и договорились. Я буду отдыхать дальше, а Аркаша станет крутиться возле и делать вид, что за мной ухаживает. Местные кавалеры тогда успокоятся, оперативная задача пойдет своим чередом. Напоследок Аркаша поделился соображением, что Критский бык более из моря не выйдет, он заляжет на дно и скроется в пучине. Второй рассвет на острове Крит я встретила на лоджии, проговоривши всю ночь на шпионские темы и уставши от них до предела.

Когда «розоперстая Эос» окончательно выкатила алый шарик из моря и повесила сушить над серебряной гладью вод, я поняла, что с меня достаточно. Сутки напролет я занималась несвойственной мне деятельностью. Куда-то ехала, с кем-то общалась, выслушивала сомнительные предложения от лживых критян, служила подсадной уткой незнамо кому, потом участвовала в опознании невесть кого. И в награду за доблестный труд поимела лишь брачное предложение от авантюриста Аркаши, да и то как альтернативу немедленной ликвидации. Ну их всех оптом к Богу в рай!

Поэтому я полюбовалась упоительным зрелищем морского рассвета и сказала Аркаше, что он свободен, а я желаю поспать до завтрака. Что касается господина подполковника, то он может располагать собой по собственному усмотрению, причём где угодно и совершенно не обязательно у меня в номере. Вечернею порой, добавила я, зевая, я готова мириться с его присутствием на лоджии. Так и быть, Аркаша может любоваться звездами и мечтать о Критском быке, а днём я буду изображать приманку самостоятельно, тем более, что согласно оперативным сведениям мифический зверь ушел на заслуженный отдых в морскую пучину.

Далее, не слушая возражений, я пожелала Аркаше доброго утра и сладких снов в машине, а сама задёрнула занавески и отлично продремала до восьми часов, хотя не смогла возместить ночного недосыпания. Одеваясь к завтраку, я вполне убедила себя, что давешние приключения пригрезились от утомления, либо были навеяны местным самогоном под названием ракия. И то сказать, до этого глотка я плохо соображала, что делаю, а уж после него перестала вовсе.

Вот и примерещилось чёрт знает что, включая видения из местного фольклора, а к нездоровым грезам приплелся случайный попутчик, браво морочивший мне голову до отлета на остров Крит. В бредовых сновидениях именно так и случается. Всяческие лживые критяне приставали исключительно в моём воспаленном воображении, подсознание выдавало желаемое за действительное. С психопатками такое бывает, им постоянно кажется, что все мужчины вокруг покушаются на их добродетель. А голый подполковник в ванной комнате, так это просто классический случай навязчивого бреда, неужели белая горячка может поразить после единственного глотка кошмарного местного напитка?

Утро, овеваемое морским бризом, нашёптывало, что да, это был горячечный бред, но дело вполне поправимо. Стоит позавтракать и войти в ласковое море, как дурацкие грёзы останутся в смутных воспоминанях, а далее забудутся вообще, как пугающие сновидения. Ведь говорил кто-то из классиков, что «несчастье – лживый сон, счастье – пробужденье!» (Скорее всего это был В.Жуковский и вещал он о «Светлане».)

На сей раз я попала в столовую с первого захода и отлично позавтракала на веранде среди цветов и листьев. Далее без захода в номер двинулась на море. Прямо из зеленой арки я попала на полукруглый пятачок пляжа одной из первых, немцы ещё спали, англичане толпились вокруг шведского стола, а по песку лениво слонялся Андреас или Диметриас и расставлял разноцветные лежаки в прихотливом порядке.

Я оплатила пластиковое ложе, попросила развернуть его параллельно линии прибоя, так чтобы невысокое солнце направило лучи вдоль тела, в процессе поболтала с неузнанным юношей и пожаловалась, что «Пляжный гребень»