Кризис и Власть Том II. Люди Власти. Диалоги о великих сюзеренах и властных группировках

Клей выражал общее мнение военных: ядерное преимущество США постепенно тает, и если не начать войну в ближайшие годы, ее станет невозможно выиграть в принципе. Неудивительно, что нежелание Кеннеди не то что воевать, но даже просто обострять отношения с СССР выглядело подозрительным:

Военное сознание начинало видеть в совести президента угрозу выживанию нации. Более того, его становившиеся все более тесными контакты с Хрущевым[450] попахивали предательством [Douglass, 2011, р. 113].

Уже к осени 1961 года и Даллесу, и пентагоновским генералам стало ясно, что Кеннеди и холодная война несовместимы. Новый президент делал ставку на «конвергенцию» — постепенную эволюцию политического режима СССР в сторону больших свобод, вытекающую из стремления новых поколений советской элиты к повышению уровня жизни. Именно эту политику предлагал в своей знаменитой книге советник Кеннеди Уолт Ростоу:

Кадры 30-х годов [в СССР]… являются теперь людьми, которые «решают все», но их дети приняли современную индустриальную систему в готовом виде и стремятся к тому, чего созданное Сталиным зрелое общество им дать не может… возможно наблюдать… крепнущее проявление воли к более высокому уровню потребления [Rostow, 1991].

Как видите, Кеннеди и его «мозговой центр» не нуждались в военной победе: они верили в историческое превосходство западной экономической модели и считали, что противостояние с СССР удастся перевести в режим «соревнования двух систем», победа в котором им гарантирована. Но открыто заявлять об этом в США начала 1960-х было политическим самоубийством: не только правящая элита, но и значительная часть избирателей[451] воспринимали СССР как врага, с которым ведется война. Более того, за пределами узкого круга академических интеллектуалов (вроде Гэлбрейта или Ростоу) было практически невозможно найти людей, разделявших антивоенные взгляды Кеннеди:

Утром 15 июля [1961] Бобби [Роберт Кеннеди] сказал Шлезингеру[452], что реорганизация ЦРУ приостановлена до нахождения замены Даллесу… Президент рассматривал самого Бобби на эту должность, но решил, что его бесцеремонный младший брат будет слишком политически ангажированным кандидатом… Кеннеди даже поднял вопрос о возможности усадить самого Шлезингера в кресло Даллеса [Talbot, 2016, р. 955].

В итоге Кеннеди удалось лишь поменять «шило на мыло» — в ноябре 1961 года место отправленного в отставку Даллеса занял республиканец Джон Маккоун, работавший председателем Комиссии по атомной энергии в администрации Эйзенхауэра, — типичный представитель американского истеблишмента. Несколько лучше получилась замена главного пентагоновского «ястреба» Лемнитцера — на его место был назначен Максвелл Тейлор, друг Роберта Кеннеди и известный противник «ядерного» уклона в военной стратегии[453]. Однако отдельные назначения не могли заменить главного: сплоченной властной группировки, понимающей, что и зачем она делает.

После 18 месяцев [лето 1962] общения со своими советниками Кеннеди потерял доверие к их мнениям по вопросам внешней политики… Ни Раск, ни Макнамара, ни Банди, ни Ростоу, ни Тейлор не впечатлили его в решении каких-либо серьезных проблем, с которыми они столкнулись на Кубе, в Берлине или во Вьетнаме [Dallek, 2013, р. 580].

А вот у противников Кеннеди такая группировка была: