Читаем Кризис в красной зоне. Самая смертоносная вспышка Эболы и эпидемии будущего полностью

Кризис в красной зоне. Самая смертоносная вспышка Эболы и эпидемии будущего

На следующее утро, когда Симбири Джеллох ехала на такси в Кенему, в дом Хумарра Хана пришла медсестра, взяла у него кровь из вены и поспешно доставила ее в «горячую» лабораторию. В тот момент, когда образец его крови стали готовить к анализу, в отделении Эболы у Тетушки остановилось сердце. Медсестра Элис Ковома, ухаживавшая за ней, позвала на помощь и начала вместе с врачом ВОЗ Дэвидом Бретт-Мейджором делать непрямой массаж сердца. Вдвоем они сумели реанимировать ее. Тетушка вновь стала дышать самостоятельно, но впала в кому. Элис Ковома и еще одна сестра из отделения Эболы, Нэнси Йоко, дежурили возле нее и старались поддержать ее жизнь. Но она не приходила в сознание.

Весть о том, что Тетушка Мбалу сама попала в отделение Эболы и ее жизнь висит на волоске, мгновенно облетела весь город. В Кенеме ее чуть ли не боготворили. Очень скоро встревоженные люди потянулись в больничные ворота, стали собираться перед отделением Эболы. Все с нетерпением ждали новостей о состоянии Тетушки. В этой толпе было много сотрудников больницы, бросивших свою работу. Толпа все росла и постепенно приходила в возбуждение.

Народ понимал, что молебен со свечами, который совершили медики, не дал ожидаемого результата. Предсказание пророка Вахаба сбылось. От Эболы умирало все больше медиков, а теперь смерть подобралась и к Мбалу Фонни, которую вся Кенема величала Тетушкой. Толпа все росла, все сильнее волновалась, и в ней слышались крики. «Нельзя допустить, чтобы Тетушка умерла! Дураки-медики распустили вирус по всей больнице, и теперь он и до Тетушки добрался. Если Тетушка умрет, они за это поплатятся!» — кричали в толпе.

Примерно в час дня прошел слух, что Тетушка не в коме, а уже несколько часов как умерла. Говорили и о том, что медики скрывают правду, так как боятся, что разгневанная толпа разнесет больницу.

В толпе было много горячих, вспыльчивых молодых людей. Они принялись орать, что, если Тетушка умерла и им врут, они сожгут больницу дотла. Медики принесли вирус в Кенему, кричали парни, и во всех смертях, случившихся в Кенеме виноваты только они. А теперь они убили Тетушку. Бунтари разожгли в толпе ярость, а в ворота больницы входили все новые и новые люди. У собравшихся вполне хватило бы сил и гнева, чтобы сравнять государственную больницу Кенемы с землей.

Лина Мозес, сидевшая на своем неизменном месте в библиотеке кризисного центра, отчетливо слышала усиливавшийся шум около отделения Эболы. У Мбалу Фонни и ее покойного супруга Ричарда Фонни была юная дочь Мартико. Мозес вдруг сообразила, что Мартико должна находиться возле отделения Эболы и ожидать известий о состоянии матери. Толпа ревела все яростнее, и Мартико могла угрожать реальная опасность. Лина выбежала из комнаты и помчалась к отделению Эболы, крича на бегу: «Мартико! Мартико! Где ты?»

Ей удалось отыскать дочь Тетушки. Девочка стояла в толпе, где ее некому было бы защитить, и громко всхлипывала. В толпе орали, что Тетушка умерла.

Лина обняла девочку и прижала к себе. «Мбалу жива, — сказала она. — Если бы твоя мама умерла, я узнала бы об этом».

И в этот самый момент из дома раздались пронзительные крики. Две медсестры горестно рыдали.

Лина сразу поняла, что это значило. Она крепче сжала в объятьях дочь Тетушки.

Толпа вдруг затихла, прислушиваясь к горестным воплям, раздававшимся за стенами отделения Эболы. Стенания медсестер все не умолкали, извещая о невосполнимой потере. А в толпе крики, напротив, прекратились, и злобный настрой собравшихся людей стал утихать. Тетушка умерла. Сестры продолжали отчаянно рыдать, и эти звуки, похоже, остудили толпу, будто прошел холодный ливень. В толпе тоже послышались всхлипывания, и вскоре все заливались слезами, позабыв о своих жестоких намерениях. Рыдания продолжались.

Лина Мозес испугалась, что там случилось что-то ужасное. Сказав Мартико, что сейчас вернется, она, как обычно, бегом, бросилась в отделение Эболы и его «красную зону».

Напяливать защитный костюм или хотя бы взять резиновые перчатки не было времени. Лина мчалась по узкому коридору, разгороженному на отсеки, туда, откуда доносились крики, стараясь не смотреть по сторонам, стараясь сосредоточиться лишь на том, чтобы скорее добежать туда. В помещении стояла неописуемая вонь. Часть пациентов были голыми, другие лежали в промокших от собственных выделений одеждах. Она видела красные глаза, умирающих людей, мертвых людей, лужи и полужидкую грязь на полу, ощущала это под подошвами своих туристских ботинок. Мозес постоянно уверяла себя, что она всегда инстинктивно без ошибки знает, где есть вирус, и где его нет, и сейчас знала, где он. Вирус находился повсюду, в каждом человеке, на каждом предмете, на каждой постели, на каждой стене. Отделение представляло собой плавящуюся активную зону реактора, вырабатывающего вирус, и Лина бежала сквозь него туда, откуда раздавались крики, стараясь ни к чему не прикасаться.