Читаем Кризис в красной зоне. Самая смертоносная вспышка Эболы и эпидемии будущего полностью

Кризис в красной зоне. Самая смертоносная вспышка Эболы и эпидемии будущего

МОНРОВИЯ, ЛИБЕРИЯ

На следующий день, 15 июля

Лиза Хенсли работала в Национальной справочной лаборатории Либерии, устроенной в бывшем питомнике для шимпанзе, по 12 часов кряду. Почти все это время она не снимала защитный костюм и находилась в помещении «горячей» зоны, где поддерживалось пониженное давление, и изучала образцы крови при помощи амплификатора, который мог распознать геном вируса Эбола. Ближе к полудню она выходила из «горячей» зоны, ступала в приготовленное корыто с раствором хлорки, снимала защитную обувь, обмывала дезинфицирующим раствором весь костюм и снимала его. Под спецкостюмом она носила голубой хирургический костюм, хирургические перчатки и носки. Затем обувалась в лоферы и выходила в комнату, балкон которой выходил на металлические крыши вольеров для шимпанзе. Шел сезон дождей, и струи ливня со страшным шумом барабанили по жести.

Она съедала несколько крекеров с арахисовым маслом и пила воду из бутылки. Это был ланч. После еды она делала несколько звонков по казенному телефону, снова облачалась в костюм, возвращалась в лабораторию и продолжала работать, покуда у нее оставались силы держаться на ногах. Ее напарником был врач армии США Рэндал Шопп. Время от времени ей или Шоппу приходилось выходить из «горячей лаборатории» из-за желудочно-кишечных расстройств, что в Африке случается сплошь и рядом. При каждом недомогании Хенсли полушутя спрашивала себя, не является ли это признаком размножения вируса Эболы.

Вирус яростно атаковал Монровию. Все городские больницы заполнялись больными Эболой, и медицинская система города обрушилась. В лабораторию поступил образец крови, взятой у беременной женщины, у которой начались преждевременные роды. Она лежала на тротуаре около главной городской больницы Монровии, истекая кровью. Врачи отказались принять ее, так как роженица с Эболой на стадии кровотечения представляет чрезвычайную опасность для медиков. Хенсли понимала, что в данном случае требуется экстренная медицинская помощь. Она немедленно сделала анализ, но на это все же ушло два часа. В результате оказалось, что Эболы у женщины не было. Ее можно было принять в больницу и спасти и ее саму, и младенца. Но к тому времени, когда она сообщила в больницу результат, женщина и ее ребенок уже умерли прямо на тротуаре.

К ночи автомобиль посольства США доставлял Хенсли и Шоппа в отель на берегу океана. На улицах было неспокойно: случались беспорядки и нападения. В отеле Хенсли что-нибудь ела и, перед тем как лечь спать, звонила домой по скайпу. О Джеймсе заботились ее родители; в это время он ужинал. Она говорила с сыном, потом с родителями. Ее отец, Майк Хенсли, изрядно тревожился о дочери. Он не говорил ни слова об этом, но как-никак он был ученым и разрабатывал лекарства от ВИЧ. Он следил за официальными сообщениями об эпидемии в Африке, по меньшей мере раз в день говорил с Лизой и отчетливо видел, что положение в Монровии быстро ухудшается. У него сложилось впечатление, что вспышка только-только разгорается и Лиза находится в самом сердце бури. Он отлично знал свою дочь и думал, что она в стремлении помочь людям вполне может пренебречь своей безопасностью. Но о своих страхах он не говорил ни Лизе, ни ее матери Карен.

КЕНЕМСКАЯ БОЛЬНИЦА

6 часов, суббота, 19 июля

Тетушка быстро угасала. Вскоре ее перенесли из двухместной палаты в «Пристройке» в отделение Эболы. Она оказалась на койке в том самом закутке, где умерла медсестра Люси Мей. Алекс, помощник Тетушки, остался в палате один.

В субботу, на рассвете, медсестра, заглянувшая к нему, обнаружила, что он умер ночью в одиночестве. Не нашлось никого, кто мог бы помочь упаковать тело в биозащитный мешок, и его так и оставили на кровати.

Тем же утром, около девяти часов, Симбири Джеллох, уехавшая к матери во Фритаун, позвонила Хумарру Хану. Он не ответил. Это было не похоже на него. Его телефон был снабжен определителем номера, и Хан всегда отвечал на ее звонки.

Выждав час, она позвонила снова. И снова ответа не последовало. Она принялась звонить по всем трем номерам его телефонов — вдруг какой-то из них разрядился или испортился. Хан не отвечал ни по одному из номеров. Она звонила весь день, и ею все больше овладевало беспокойство. В конце концов, когда уже стемнело, она позвонила водителю скорой помощи, который по утрам возил Хана в больницу. «Что случилось с доктором Ханом? Я звонила ему раз десять, и все без толку».

Доктор сегодня остался дома, ответил шофер.

Это значило, что он весь день видел ее номер, высвечивающийся на определителе, но не желал отвечать. Почему? Почему он не отвечал? Ей стало страшно до дрожи. И тут ее телефон зазвонил. Это был Хан. «У меня жар», — сказал он.

Вот и весь разговор, после которого Симбири Джеллох затрясло еще сильнее. Она сказала матери, что должна немедленно вернуться в Кенему. Теперь она никак не могла бросить Хана одного.