Кризис в красной зоне. Самая смертоносная вспышка Эболы и эпидемии будущего

Вернулась сестра Женовева; за ней двое мужчин тащили стол. Его поставили на веранду, под электрическую лампочку. Мужчины подняли женщину с носилок и переложили на стол. Судя по виду, она испытывала страшную боль. Одним из двух мужчин был медбрат Сукато Мандзоба.

Висевшая под потолком электрическая лампа давала мало света. Рюпполь попросил монахиню и Сукато осветить фонарями выход из родового канала женщины и увидел вокруг вагины слизистые выделения и что-то похожее на мазки крови. Запустив два пальца в родовой канал, он нащупал раскрытую шейку матки и прикоснулся к ягодице или ножке младенца, застрявшего на входе в шейку. Младенец пребывал в ягодичном предлежании и не мог пройти через родовые пути.

Рюпполь решил не делать кесарево сечение. Операция сопровождается обильным кровотечением, а кровь может оказаться крайне заразной. Вторая причина — в больнице нет препаратов для общей анестезии. И наконец, культура Заира не приемлет кесарево сечение. Женщина, ребенок которой появился на свет посредством кесарева сечения, считается искалеченной и может быть отвергнута обществом. Он решил обойтись простой операцией лоносечения по Сарате. Эта операция была изобретена еще в конце XVIII в. во Франции, а в 1920-х ее усовершенствовал аргентинский врач Энрике Сарате. В современных больницах от этой операции уже отказались, но Рюпполь время от времени практиковал ее, когда по какой-то причине нельзя было делать кесарево сечение.

Он вымыл лобок женщины йодом и сделал инъекцию для местной анестезии прямо в операционное поле. Она наверняка почувствует боль, когда он будет делать разрез, но местная анестезия все-таки поможет. Сестру Женовеву и Сукато он попросил взять роженицу за руки и ноги и держать покрепче. Не исключено, что она станет дергаться или вырываться, когда он приступит к операции, а ему необходимо сделать разрез очень осторожно и тщательно.

Монахиня держала руки женщины, а медбрат Сукато взял ее под колени и приподнимал их, пока ноги не согнулись. Рюпполь взял скальпель в правую руку, а указательным пальцем левой стал ощупывать лобок. Он вел пальцем, легонько нажимая, чтобы почувствовать структуру костей, пока не нащупал точку, именуемую лонным сочленением. В этой зоне, находящейся в верхней части лобка, лонные кости таза соприкасаются между собой. Соприкасаются, но не срастаются, образуя нечто вроде сустава: в зоне лонного сочленения парные кости удерживаются вместе толстым хрящом и мощными связками.

Определив место пальцем, он велел медбрату Сукато понемногу разводить колени роженицы. Нажимай на колени очень мягко, инструктировал он Сукато, но держи крепко, чтобы она не вырвалась в случае чего.

Сукато принялся нажимать на колени, а Рюпполь вонзил острие скальпеля вертикально в хрящ лонного сочленения. Затем он повел разрез прямо по линии, идущей от пупка к влагалищу. Он осторожными нажимами прорезал хрящевую ткань, а кровь сбегала из разреза к выходу из родовых путей. Женщина не сопротивлялась; она хотела одного — чтобы ребенка как можно скорее извлекли. Врач продолжал легкими движениями резать, все время прислушиваясь.

Вдруг что-то хрустнуло, как будто резинкой щелкнули по столу. Этот звук означал, что хрящ частично разрезан и кости таза начали расходиться. Услышав хруст, Рюпполь тут же убрал скальпель от разреза и велел Сукато прекратить нажим на колени. Рюпполь оставил нетронутым какую-то часть хряща, так чтобы он до какой-то степени придерживал кости таза наподобие ленты. Если по неосторожности разрезать хрящ полностью, тазовые кости полностью разойдутся.

Положение младенца стало свободнее; он повернулся. Врач просунул пальцы в шейку матки, обхватил затылок младенца и вытянул его наружу.

Младенец вышел в струе околоплодных вод и слизи. Потянув за пуповину, врач вытащил плаценту. Потом отрезал пуповину и поднял младенца.

Тот не дышал.

Рюпполь сдвинул с лица хирургическую маску, наклонился над младенцем, накрыл губами его рот и нос и легонечко дохнул. Он сделал несколько таких выдохов, каждый раз заставляя легкие младенца немного расправляться. Дыхнув слишком сильно, он мог бы порвать легкие.

Сестра Женовева и медбрат Сукато попятились от стола и ошалело уставились на Рюпполя. Они, конечно же, заметили, как изменилось выражение его лица. До него вдруг дошло, что он делает. Но он не отрывал губ от личика младенца. Грудка младенца приподнялась, его легкие расправились, и Рюпполь отодвинул дитя от своего лица. Младенец закричал, выталкивая воздух, который вдохнул в него Рюпполь своим дыханием. Он был жив.

Женовева и Сукато смотрели на Рюпполя, не скрывая ужаса. Его рот, нос и щеки были густо смочены слизью и околоплодными водами, смешанными с кровью, которая то ли вылилась из разреза, то ли просочилась из родовых путей. Он определенно ощущал эти жидкости во рту.

— Доктор, вы понимаете, что сделали? — прошептала монахиня.

— Теперь понимаю, — ответил Рюпполь.