Крокодил из страны Шарлотты

«В связи с убийством Алиции проберись в прачечную. Открой прадедовский кофр! Возьми оттуда конверт — как выглядит, не знаю. Во что бы то ни стало перешли его мне, но так, чтобы в него ни одна душа не заглянула! Не пиши на нем ни моей фамилии, ни адреса! Не признавайся, что знаешь меня!!! Возможно, это имеет отношение к тому воскресенью, которое было Величайшим Днем в нашей жизни!» Подпись я не поставила. Догадается, да я ему вдобавок позвоню — сразу же, как отправлю колбасу, — мало ли что, вдруг она испортится, еще вздумает выбросить.

Не откладывая в долгий ящик, я съездила в город и купила три кило вареной колбасы. Никогда не думала, что фаршировать ее корреспонденцией окажется таким трудным делом. Сколько всего писалось о нашей колбасе — и невесть из чего сделана, и водянистая, и рыхлая. Поклеп все это! Ядреная как не знаю что, вдобавок еще и с тонкой кожицей. После долгих, но бесплодных усилий пришлось уменьшить формат письма — обернутое полиэтиленом, оно было чуть ли не толще самой колбасы. Да еще никак не удавалось скрыть следы манипуляций. Я попыталась развязать один конец, запихнуть пакет, потом снова завязать, но он почему-то никак не хотел завязываться. Пришлось вернуться к идее поперечного вскрытия, операция завершилась успешно, но для отправки остался кусок не больше килограмма, хотя и вполне приличного вида. Зато уж остатки представляли собой душераздирающее зрелище.

Как раз во время моего единоборства с колбасой позвонила сестра Алиции, ужасно расстроенная, со странной просьбой.

— Пани Иоанна, у вас есть кое-какие знакомства. Не могли бы вы разузнать, когда нам выдадут тело?

— Какое тело? — машинально переспросила я, поглощенная нелегким своим трудом.

— Алиции! Надо ведь подготовиться к погребению. Они нам не говорят, когда можно будет ее похоронить.

Я очень удивилась, обещала разузнать и сразу же позабыла про обещание. До похорон ли, когда колбаса занимала все мои мысли.

Справившись в поте лица с каторжным этим делом, я вдруг вспомнила, что каждый мой шаг под зорким присмотром. Покупка колбасы наверняка взята на заметку, тем более что я ради нее исколесила полгорода и нашла только в «Деликатесах» на Вильчей. Ни в коем случае нельзя мне самой отправлять посылку, пусть это сделает кто-то другой, за кем вряд ли следят, человек сообразительный и надежный. Ближайшая подруга теперь отпадает...

Взяв с собой оскверненную колбасу, я направила свои стопы в присутствие, где раньше работала. У меня имелся веский повод наведываться туда — я как раз вела переговоры о возвращении в родную контору. Не вдаваясь в объяснения, я прямо из секретариата — директора, к счастью, на месте не было — позвонила лучшему своему другу Ежи, с которым редко встречалась, но которому полностью доверяла. Ежи, тоже к счастью, на месте был. Не объясняя ничего и ему, я договорилась с ним срочно встретиться здесь же, в помещении профкома. Профком в полном составе отбыл в отпуск, а ключ я могла добыть без труда.

Безотказный Ежи не заставил себя ждать. Я ему уже давно не досаждала просьбами, так что он с готовностью настроился на какое-нибудь мое очередное милое чудачество.

— Ежи, у меня есть трефная колбаса, — сообщила я ему с места в карьер.

Ежи озадаченно наморщил лоб.

— Трихинная?.. Может, тебе лучше не есть ее?

— И не буду, я хочу отослать ее почтой. Сама не могу, о причинах не спрашивай. Тут такое творится! Когда закончится, расскажу, если, конечно, останусь жива. А пока, прошу тебя, сходи на Центральную почту и отошли ее по этому адресу. Отправителем впиши кого угодно, только не себя. Лучше какого-нибудь своего врага. Может статься, спасешь мне этим жизнь.

— Ради твоей жизни готов на все, — откликнулся Ежи с умеренным энтузиазмом и вдруг оживился:

— Погоди, есть у меня один враг! А он точно влипнет?

— Упаси Боже! Мне только надо, чтобы колбаса дошла по адресу. Скажу тебе правду — она нафарширована письмом, но не беспокойся, вид у нее вполне приличный.

Ежи потребовал показать. Осмотрел со всех сторон, с сомнением покачал головой и после непродолжительных размышлений согласился. Мы бережно упаковали ее, и он тут же двинулся на почту, напутствуемый сердечным моим благословением.

Сбыв с рук колбасу и сделав таким образом все, что было в моих силах, я слегка воспрянула духом. Если майор хочет держать меня под своим недреманным оком, пожалуйста, я к его услугам. Ведь мне позарез нужна не сама поездка, а конверт Алиции, и неважно, как я его заполучу — собственноручно или через Михала.

Теперь можно позволить себе поразмыслить над кое-какими обстоятельствами, непонятными и не дававшими мне покоя. В чем тут загвоздка? Почему длинный язык моего ребенка так круто изменил ситуацию?

Скорей всего, они решили, что за Алицией следил какой-то уголовник. Это им дало пищу для размышлений над чем-то, в чем они прежде не были уверены. Вдобавок они окончательно заподозрили меня в сокрытии информации, и я им уже активно не понравилась.