Кролиководство

— Доверься мне. — Джулиан заверяет Эллиота, что сделает хороший и мудрый выбор.

Труди и Эллиот обмениваются взглядами.

Когда возле их стола, ненавязчиво как привидение, появляется официант, Джулиан делает заказ: жареные баклажаны, крокеты с грибами шиитаке, креветки в чесночном соусе, завернутые в листья сахарного тростника, и конфи из жаренного на углях осьминога.

— А начнем мы с бутылки… сделайте-ка нам пару бутылок «Сансер Вашрон». Когда мы покончим с закусками, можете принести меню назад.

Официант забирает у них меню, и Альби, будучи приличным человеком, говорит ему «спасибо», а Банни спрашивает:

— Из осьминога?

Альби обхватывает рукой предплечье Банни, и это жест нежности, но одновременно и сигнал для нее, чтобы она на этом остановилась и воздержалась от лекции о том, какие осьминоги умные и какие у них резко выраженные нервные окончания. Знание о том, что осьминоги испытывают невероятную боль, причиняет боль самой Банни. И еще она пользуется этим знанием как остроконечным оружием, когда хочет упрекнуть других в бесчувственности.

Официант держит бутылку вина перед Джулианом так, чтобы тот мог прочитать этикетку, затем мастерски откупоривает бутылку и деликатно, без брызг, наполняет вином бокал Джулиана, после чего замирает, словно мраморное изваяние; Джулиан берет бокал за ножку и поворачивает его медленно-медленно, ловя блики в нежный водоворот; втягивает носом аромат вина, словно собака, обнюхивающая некий лежащий на тротуаре и не поддающийся идентификации предмет, затем делает глоток и прополаскивает вином рот.

— Превосходное. Мягкое, пикантное, при этом с чистой структурой.

Несочетаемость этих слов — «мягкое, пикантное, при этом с чистой структурой» — ставит Альби в тупик:

— Как ты это определяешь: «мягкое, пикантное, при этом с чистой структурой»?

— Я это вижу, — отвечает за Джулиана Эллиот. — Мягкое, пикантное, с чистой структурой. Звучит как «Труди».

Труди благодарит супруга за комплимент, а Лидия вспоминает, что как раз недавно читала про бальзамический уксус, который подают в качестве послеобеденного напитка.

— Там было написано, что он невообразимо вкусный.

— Так и есть, — вступает в разговор Джулиан, — но это относится к самым лучшим сортам tradizionale, и продается эта штука по четыреста — пятьсот баксов за бутылочку.

Эллиоту хочется знать, в самом ли деле существует такая большая разница между tradizionale и хорошим condimento, и Джулиан спрашивает:

— Ты что, шутишь?

— Да нет, — отвечает Эллиот, — интересуюсь.

— Пойми меня правильно, — говорит Джулиан. — Можно найти очень приличные condimento, но даже лучшие из них не сравнятся с tradizionale.

— Среди condimento много подделок, — говорит им Альби. — Добавляют карамель, чтобы имитировать процесс выдерживания. Это проблема.

Лидия спрашивает, как выяснить, не подделка ли это, и Джулиан пускается в пространные рассуждения о сложности вкусовых оттенков и о том, что лишь тех, кто абсолютно ничего не знает о бальзамическом уксусе, можно обмануть, а Труди говорит, что использует технический сорт для приготовления медово-горчичной уксусной заправки, а Джулиан говорит: «О, Труди, да как ты можешь?», а Банни думает про себя, сколько еще времени она сможет просидеть за одним столом с пятью человеками, страстно обсуждающими бальзамический уксус, — тему, на которую хватило бы и трех секунд.

— Простите, — вмешивается она в разговор, — но неужели кому-то из вас правда есть дело до этой фигни? Вы тут рассуждаете про бальзамический уксус с таким видом, будто этот вопрос имеет какое-то значение. А разве это важно? — Банни понимает, что подошла к опасной черте и вот-вот расплачется или впадет в истерику, либо сделает сразу и то и другое. — Неужели это в самом деле важно?

Повисает неловкая пауза. Все молчат, пока Лидия с видом человека, приближающегося к животному, в дружелюбии которого нет особой уверенности, не задает вопрос:

— А о чем бы ты хотела поговорить?

Банни не хочет говорить ни о чем конкретно, но, поставленная в трудное положение, отвечает:

— Об оливковом масле. — И все чувствуют облегчение оттого, что это просто Банни, ведущая себя как Банни.

— Смешно, — говорит Эллиот, и остальные смеются; правда, в смехе Лидии слышатся нотки тревоги и страха.

Не успевает, однако, беседа на тему оливкового масла начаться, как приносят их заказ, и Альби напоминает Джулиану:

— Банни ни осьминога, ни креветок не предлагать, — потом добавляет: — Я, пожалуй, тоже воздержусь от осьминога.

— Ты не любишь осьминогов? Почему же ты ничего не сказал? — Горе Джулиана неподдельно. — Я-то думал, что все любят осьминогов. И почему я не уточнил? Давай я закажу что-нибудь другое.

Потребность Джулиана сделать Альби приятное, вызвать у него восхищение натыкается на умение Альби не поддаваться услужливости.

— Джулиан, все отлично, — говорит Альби, — еды здесь более чем достаточно, и выглядит она фантастически. Да и ерунда все это.

Банни позволяет себе не согласиться:

— Ну, для осьминога это вовсе не ерунда.