Кроме шуток

Чарли заставила переводчика продактилировать, а потом повторить жестами слова, которых она не знала, точно так же, как это делала директор Уотерс.

Регистратура. Перепрограммировать. Процессор.

Она повторила их несколько раз, закрепляя в памяти. Врач вернул ей процессор, и она снова прикрепила его к голове, наблюдая, как они с матерью обмениваются благодарностями (нет, это вам спасибо!). Уходя, переводчик подмигнул ей.

Как только они вышли из смотровой, Чарли резко ощутила, как ей не хватает жестового языка, – это было похоже на пустоту внутри. Она, наверное, никогда еще не понимала так много в разговоре с несколькими людьми сразу, причем на любом языке. К тому времени, когда ее записали на следующий прием, в этой пустоте накопилось раздражение, и, забыв, что это она должна показывать дорогу на парковку, Чарли пошла следом за матерью, которая так плохо ориентировалась в пространстве, что привела их не к тем лифтам. Они спустились в вестибюль, украшенный фотографиями улыбающихся детей, чудесным образом исцеленных, и каждый снимок был для нее как соль на рану. Выйдя на тротуар, Чарли сориентировалась и вывела их обратно к машине.

Эй, притормози на секунду, – сказала мать. – Не хочешь выпить кофе или чего‐нибудь еще?

Она указала на “Старбакс” на другой стороне улицы. Когда Чарли была маленькой, мать покупала ее сотрудничество с врачом обещанием мороженого, и теперь Чарли из принципа хотела отказаться от этого утешительного кофе, но мать выглядела искренне расстроенной, поэтому Чарли кивнула, и они перебежали улицу, не потрудившись найти переход.

Она окинула взглядом череду магазинов – фастфуды, салоны сотовой связи, магазин “Все по доллару”, товары для дома. В Северо-Восточном Колсоне они обычно не задерживались и из больницы выезжали сразу на шоссе. Чарли часто мечтала переехать в большой город, куда‐нибудь с прекрасным видом на что‐то более живописное, чем медлительная бурая река Огайо. В первую очередь ей хотелось найти место, где она могла бы затеряться. Здесь люди на улице иногда странно косились на аппарат у нее на голове, что смущало ее почти так же сильно, как и ее мать. Но в таком городе, как Нью-Йорк, никому не было бы дела ни до провода, торчащего из ее волос, ни до ее искаженного голоса, особенно если рядом ходят куда более интересные люди – художники, модели, знаменитости, голые ковбои[5] и жутковатые персонажи из “Улицы Сезам”. Анонимность – вот чего хочется больше всего, подумала она, когда они вошли в “Старбакс”.

Хотя теоретически Чарли была не против выпить кофе, его вкус она все равно не любила, поэтому заказала фраппучино в надежде, что лед и сахар перебьют горечь, и встала у стойки, рассеянно дактилируя названия напитков из меню, пока они ждали.

Получив заказ, они сели за маленький столик у окна.

У тебя вот это вот, – и мать Чарли покрутила рукой в воздухе, – хорошо получается.

У нее был особый талант к двусмысленным комплиментам. Чарли видела, как она сражала наповал своих знакомых на вечеринках для элиты, будто Серена Уильямс на “Уимблдоне”.

Жестовый язык, – сказала Чарли.

Да, хорошо.

АЖЯ.

Послушай, я понимаю, почему ты расстроена.

Ну спасибо.

Но подумай логически. Все же могло сложиться по‐другому.

В смысле? – Чарли принялась тыкать в кубики льда в своем стакане.

Мы ставили тебе имплант не для того, чтоб над тобой издеваться. Предполагалось, что он поможет. Он мог бы сработать.

Чарли кивнула и стала яростно жевать трубочку. Этот разговор повторялся из раза в раз. И где‐то в глубине души Чарли знала, что мать хочет как лучше. Но так получилось, что имплант не оправдал возложенных на него надежд: проблемы возникали одна за другой. И теперь придется начинать все сначала – новый процессор, опять все та же тягомотина с настройкой и сопутствующая головная боль – и все потому, что ее мать не может отказаться от этой идеи. Бороться не было никакого смысла. Она еще два года будет собственностью родителей, куклой вуду, с помощью которой они пытаются избавиться от своих невзгод. Она резко отодвинула стул и вышла на улицу. Шла она обратно к машине, но ей хотелось хоть немного отдохнуть от матери.

Врач говорил, эти провода все время изнашиваются, – сказала мать, когда они обе сели в машину. – Может, с новым процессором что‐то изменится.