Кропаль. Роман

Из дома вышла опухшая от слез Даша в галошах на босу ногу и плаще. Ванька, конечно, видел ее раньше, но старался не разглядывать – она носила сарафаны на тонких бретельках, и ее большая грудь непристойно колыхалась. За разглядывание груди чужой бабы легко было схлопотать, а Ванька рисковать не любил.

Даша обесцвечивалась и делала химическую завивку, а сейчас волосы отросли, и оттого ее голова была похожа на одуванчик, с которого сдули верхушку. Лицо казалось по-детски смешным, то ли из-за прически, то ли из-за пухлых щек. Мамка почему-то называла такие щеки «брылями».

Даша, привалившись к стене, с укоризной смотрела на Ваньку. Ванька торопливо уставился в телефон. Она, похоже, продолжала смотреть, но теперь Ванька не поднимал головы, боялся, что она заплачет или начнет обвинять, тогда ему придется объяснять про братишку, и они поссорятся.

Гремя прицепом, подъехал мотоцикл. Даша молча обошла прицеп, не сводя взгляда с большого брезентового свертка, лежавшего в нем, и села позади Соленого. Ванька забрался в люльку.

Они обогнули дом, неровный ряд ржавых гаражей, старую кочегарку и понеслись по пыльной проселочной дороге между полем картошки и полем ржи. Прицеп подпрыгивал на кочках, дребезжал, и Ваньке, сидевшему в люльке вполоборота, приходилось придерживать сверток рукой.

      На горизонте показались симметричные, как египетские пирамиды, насыпи. Они образовывали длинный коридор, ведущий к угольному разрезу. Отсюда разрез был похож на след от гигантского сверла. Будто бы бог хотел просверлить землю, начал уже, но передумал и ушел. По спиралевидному следу ползали крохотные «Белазы», отсюда похожие на толстых неторопливых жуков с оранжевыми головами.

В конце коридора мотоцикл замер. Ванька завороженно смотрел, как к ним медленно ползет один из «Белазов», увеличиваясь в размерах и будто ускоряясь. Он был гигантским как дом, и Ванька испугался, что водитель не заметит их и раздавит. Он привстал в люльке и замахал руками. «Белаз» притормозил. Соленый слез с мотоцикла и вскарабкался по лесенке к кабине, о чем-то поговорил с водителем.

Вернувшись за руль, Соленый хотел пересказать разговор Ваньке, но тот ничего не услышал из-за гула огромного двигателя. Мотоцикл ловко проскочил между двух насыпей и оказался в колее от белазовского колеса. В конце колеи они остановились и выбрались. Пока Ванька вытаскивал сверток из прицепа и волок его к подножию крайней насыпи, Соленый пытался вытащить мотоцикл из колеи.

Даша немного постояла над свертком и бросила сверху горсть щебня. Позади гудел приближающийся «Белаз». Он медленно вполз в свою же колею, и, докатившись до них, вывалил на тело Хорька кузов камня. Женщина отошла недостаточно далеко, и ее обняло поднявшееся облако пыли. Ванька рванул к ней, схватил за руку и хотел отвести ее к мотоциклу, но она резко вырвалась и, закашлявшись, пошла сама.

Мотоцикл остановился у дома Даши. Она медленно слезла и побрела к подъезду. Ванька тоже выбрался.

– Ну ты это… – начал он, и замялся.

Даша, не оборачиваясь, отмахнулась. Мотоцикл уехал, а Ванька так и остался стоять.

Когда дверь подъезда хлопнула, Ванька осмотрелся, вздохнул, присел на крышку погреба, размял кисти рук так, что хрустнули костяшки. Вокруг было тихо, а в голове пусто.

Он по инерции побрел к гаражам. Стукнул – три коротких, один длинный. Колян выглянул, сначала осмотрелся, и только потом впустил Ваньку внутрь.

– Здарова, – протянул Фархат с дивана.

– Коробок? – спросил Колян.

– Не, – Ванька покачал головой, – Плюшку заряди.

Рыжий сел на диван, в ногах у Фархата. Тот протянул ему косяк. Ванька торопливо раскурился и задержал дыхание.

Фархат усмехнулся:

– Ломает, что ли?

– Не, – Ванька помотал головой, наконец, выдохнул, – Бабу хорьковскую видал. Ревет.

Фархат вздохнул:

– Из грязи родился, в грязь обратился… Ни хера не загадка, е-мое… – добавил он и усмехнулся.

Он поднялся и, сделав пару приседаний на месте, заходил перед диваном.

– Хорек мне носил.

– Да? – изумился Ванька, – А мы его… Того…

– Да хрен с ним… Нифига он мне не принес… В долину лезть надо… Завтра в ночь… Че же там случилось? Мож, менты?

– Монгольские?

– Сам ты монгольский! У них и ментов-то нет, поди. Наши. Тэнгиз не подводил никогда…

– Ты зови, если че. Я тоже сходить могу.

– Забей, Колян сходит.

Фархат торопливо вышел из гаража, хлопнув дверью. Ванька вопросительно посмотрел на Коляна – но тот пожал плечами – дела какие-то срочные, видимо.

Ванька тоже вышел, оставаться с Коляном он не любил. Вроде бы и относился к нему хорошо, но тот всегда молчал и вздыхал, а оттого Ванька начинал болтать сам и быстро уставал, не понимая, о чем еще рассказывать.

На улице неожиданно быстро стемнело. Ванька еще постоял, но Фархат так и не появился, и Ванька побрел домой. Мама, наверное, уже успокоилась.

Проходя мимо дома Хорька, он заглянул в Дашино окно. В комнате тускло горел свет, а Даша сидела на кровати в ночной рубашке и тупо смотрела перед собой.

– Залипла, – подумал Ванька и остановился.