Кровь и слезы Луганска

 Он уже ездил по этой трассе. Полтора года назад щенок, считавший себя кобелем, поехал с комбатом посмотреть на позиции Бахмутки. В «Чероки» ехали четверо. Водила, комбат, зам и Воронцов. Журналист вертел головой как летчик Первой мировой, натянувший шелковый шарф. Он разглядывал воронки и битые столбы, горелое железо и таблички «Заминовано». Он так и не понял, в какой момент по ним стали стрелять. Воронцова моментально выпнули из машины, он скатился в кювет, раздирая джинсы о мерзлый гравий. Злой заорал на него: «Держи» и кинул ему дежурную «ксюху». Воронцов неловко поймал ее, разбивая в кровь руки и путаясь в ремне. Бойцы с МТЛБ посыпались горохом и стали отрабатывать по секторам. Но снайпер из зеленки начал снимать то одного, то другого. Воронцов пополз к краю дороги и высунул ствол «ксюхи» над дорогой, начал куда-то стрелять. Магазин почему-то кончился почти сразу. Потом было какое-то мельтешение, кто-то нахлобучил ему каску на голову и сунул в руки несколько магазинов. Руки вспоминали НВП и сами все делали. Сами заряжали, сами стреляли не пойми куда. А потом все кончилось. Двух раненых, захлебывающихся кровь, быстро погрузили в «мотолыгу» и резко дернули с места боя, продолжавшегося минуты полторы. Никто так и не узнал, хлопнули они кого-то из украинской ДРГ или нет, это было не важно. Важно было то, что двое раненых остались в живых. А Воронцова хвалили за то, что он не растерялся. А он не понимал, за что его хвалят, потому что он не только растерялся, но еще и намочил в разорванные джинсы. Он их выбросил уже в Энске, переодевшись в запасные теплые спортивные штаны. Потом стащил с соседней пустой кровати одеяло, укрылся двумя, попытался заснуть. Но перед глазами все еще стоял темно-зеленый лес на белом фоне, и огненные вспышки из него, а в ушах еще были крики и мат раненых. Нос был забит сгоревшим запахом пороха. Он ворочался, ворочался. Потом встал, нашел в своем багаже фляжку коньяка, вышел на улицу и долго курил, разглядывая в темном небе стрелы «Градов». А потом он воткнул наушники, включил плеер.

«Все находят время, чтобы уйти. Никто не уйдет навсегда».

 Горел в небе свет ста свечей.

 Последний глоток из фляжки он заел горстью таблеток валерианы. Только после этого смог уснуть. Тогда он был не в строю, потому и смог выспаться.

 А сейчас спать он не имел права, потому ехал, поглаживая цевье и разглядывая зеленку вдоль дороги.

— Почти приехали, — коротко бросил Бек и еще раз свернул.

 На небольшой поляне скопилось несколько десятков машин. Над каждой из них реяли флаги. Мрачные люди подозрительно смотрели друг на друга.

 Над двумя белыми машинами болтался флаг ОБСЕ. Над одной серой и БТРом — жовто-блакитный. Над тремя синими — флаг ЛНР, на чьем-то «Уазике» российский над «Утесом». Один Бек был без флага. Хотя не, не один. За кустами еще были машины без флагов, но с пропусками ЛНР и Украины под стеклом. В смысле, у одних пропуска ЛНР, у других пропуска Украины.

 ОБСЕшники в гражданском, остальные в формах разного вида, даже флектарны с нашивками очередного тербата в наличии. Ну то древние шумеры пожаловали. Звезд ниже капитана не было. Исключение — Воронцов. Забавно и странно.

 Воронцов сел, навалившись на правое переднее колесо, достал пачку и закурил. И вдруг подумал: «Прикольно, меня капитан возил» и тут же забыл про эту мысль, потому что вся эта странная масса людей вдруг зашевелилась, заходила туда-сюда и начала разглядывать его, рядового. Он сделал вид, что он тупой, что он устал, хочет спать и ему скучно, прикрыл глаза и начал рассматривать людей исподтишка.

 Да, странная война. Сейчас стоят группками, смотрят друг на друга, а через час стрелять друг в друга будут. Не, капитаны-полковники сами не будут, будут приказы отдавать, чтобы рядовые снарядами кидались друг в друга. И лично рядовой Воронцов будет это делать с удовольствием.

 — Рядовой, ко мне! — раздался зычный бас.

 Воронцов нехотя приподнялся, выплюнул сигарету и пошел к подполковнику с простым позывным Петрович. На кой черт позывной с таким отчеством? Зам.комбрига «четверки» когда-то сам командовал «Привидением». Докомандовался, пошел на повышение. Когда-то Воронцов списывался с ним и по его приглашению приехал делать репортаж о батальоне. Сделал, а потом вернулся служить.

— Товарищ подполковник, рядовой Воронцов по вашему приказанию прибыл, — и козырнул.

— Товарищ рядовой, приступайте.

— К чему?

— Ну что вы там делаете лучше всего? Лопату в руки и обследовать территорию на предмет обнаружения останков человека.

— Есть, только мне не только лопата нужна, щуп еще.

— Есть у нас щуп? — повернулся Петрович к саперному майору.

— Найдем?

— Сойдет? — Петрович повернулся обратно, к Воронцову.

— Сойдет, — согласился тот.

 Но тут в разговор влез еще один подполковник, но уже украинский, с желтушным лицом. В левой руке он держал большую кожаную папку коричневого цвета. Наверное, эта папка ещё помнила пленумы ровненского обкома КПСС. Или винницкого, какая разница?

— Я не понимаю, кто это?

— Наш боец. До войны он двадцать пять лет занимался военно-археологическими раскопками.