Кровь на шпорах

− Ах, вот вы как? − ее раздраженный, высокий тон поднял его на дыбы. − Так знайте, если еще не созрели: в сем игрище нет правил. Это подозрительно: мы уже второй месяц в пути, а вас как будто и нет, словно вы не женщина, а шпага, засунутая в угол! Неужели вам не хочется любви и ласки? Кто будет заботиться о вас, черт возьми?

− Да уж не вы, будьте уверены! Стойте! Не подходите ко мне, или я дерну сонетку!

Глава 11

«Матерь Божья, он сейчас… меня!» − Аманду кольнул страх. Она физически чувствовала, как Гергалов со странной пристальностью смотрит на нее, словно задумал поставить все точки над «i».

Их разделял небольшой стол, и она не могла не отметить, сколь высок градус его возбуждения, как пугающе сверкают его глаза.

«Когда Создатель оставляет человека, Он лишает его рассудка. И этого русского Он, похоже, лишил». Красавец Гергалов ей вдруг показался отвратительным и даже страшным… И когда он двинулся вдоль стола и тихо заговорил, бедняжка с трудом удержалась, чтобы не вздрогнуть.

− Я хочу вас. Прямо здесь и сейчас. − Его баритон был лишен каких-либо дурашливых интонаций.

− В самом деле? − с трудом сумела произнести Аманда. Каблучки тревожно застучали вкруг стола.

− Вы еще об этом жестоко пожалеете.

− Я-то нет… а вот вы…

− Вы не хотите больше общаться со мной?

− Дальнейшее становится опасным.

− Мы так и будем, как дети, ходить вокруг этого идиотского стола? − он ускорил шаг.

− Замолчите, вы теряете остатки моего расположения.

− Когда времени в обрез, тут уж не до расположения. Только любовь!

Кровь прилила к лицу англичанки.

− Я не понимаю, о чем вы говорите!

− Сейчас поймете, − он неожиданно ухватил ее ускользающее плечо и грубо притянул к себе.

Путаясь в юбках, Аманда вырывалась, напуганная ожесточенным неистовством:

− Отпустите, или я закричу.

− Кричите сколько угодно! Таковы традиции морских романов. Много шума, но много и любви. Господи-Боже, да неужели вы пленяете каждого мужчину, коий встречается на вашем пути?

Его руки горячо сжали обнаженные плечи.

− Посмотрите на меня, − он властно тряхнул ее. Брови офицера ломало отчаяние.

Она подчинилась: кричать было глупо и не к лицу − вскинула густые ресницы и взглянула Александру прямо в глаза. Они были в трех-четырех дюймах от ее собственных − красивые, карие, со слезой.

− У нас мало времени, − он напряженно перевел взгляд на циферблат невозмутимых часов с черными римскими палочками цифр. Кудрявые усы-стрелки шагнули за полночь. − В шесть я должен заступить на чертову вахту… Умоляю, не дайте сойти с ума… Господи, я совсем потерял из-за вас голову! Я просто жаждал любого случая видеть вас, слышать!

− Отпустите. Вам не следует так говорить.

− М-м-м… Молчите, молчите! Чего мы ждем, глупые? Я ослеплен вами. Только одно слово, и всё к черту… Уйду в отставку… Уедем, куда пожелает душа… − он пылче прижал ее к себе, ощущая прохладный запах жасмина, но взаимности не получил.

«Черт! Неужели она так и не дастся? Ну погоди, блудоокая!»

− Выпьем? − он поднес вино. − Ужели вы и впрямь столь холодны? А моя страсть? Сердце? Ну хотите, я на колени встану?

И он шумно упал перед нею, скользя пальцами по ее спине, ягодицам и бедрам.

Аманда с усилием ответила дрожащими губами:

− Я не могу… верить вам. Нельзя доверяться тому, что приходит на язык в мгновение ока. И довольно пить, Alexander. Я понимаю, вы так больше нравитесь себе, но меньше мне. Пустите!

Его пальцы разжались столь неожиданно, что леди Филлмор едва не упала, успев придержаться за стол.

− Встаньте, − она отошла к двери, давая всем видом понять, что сейчас отопрет дверь.

Александрит, как давеча, грустно мотнул головой.

− Самая глупая женщина способна справиться с самым умным мужчиной, но лишь самая умная − с таким дураком, как я. Вы ведь об этом подумали?

Внезапно он вновь возник рядом и теперь уж силой усадил ее на кровать, привлек к себе.

Аманду пронзило щекотливое ощущение того, что она чувствует его тепло, его губы совсем близко от своих.

Однако она попыталась оттолкнуть его, но сила рук Гергалова ничуть не уступала силе Пэрисона. Аманда задрожала как бабочка в сачке; ее охватила паника, когда поняла: вырваться не удастся.

Он целовал ее жадно и больно, пытаясь раз за разом спустить платье с плеч. Взбивая юбки, путаясь в рюшах и кружевных подвязках, мял упругую плоть безумно, шально, точно завтра его ждал эшафот, и ныне он судорожно упивался жизнью.

Из волос Аманды запрыгали серебряными кузнечиками шпильки, и тяжелый шелк золотых прядей рассыпался по раскрасневшимся плечам. Аманда хотела позвать на помощь, но хмельные губы душили ее, всякий раз находя истерзанные уста в золотом ливне волос.