Кровь на шпорах

− Не приглядывался, − прохрипел Гарсиа, левое веко его дергалось, губы кривились.

− Тебе лучше не умничать, пес! − плеть де Аргуэлло жгуче обняла плечо охотника. − Ты врешь! Отвечай, была карета или нет?

− Катитесь к черту! − ружье прямо смотрело в грудь капитана. − Твоя шкура, офицер, дырявится точно так же, как у зверя.

Луис натянул поводья, облизнул губы:

− Ты в своем уме? Знаешь, кто перед тобой?!

Тут лица драгун вытянулись и посерели. Тело Гарсиа корежила судорога, на губах пузырилась пена. Он внезапно упал, дико выворачивая белки глаз, и, стуча коленями по земле, путаясь в словах, начал орать не своим голосом, тыча пальцем в капитана.

− Это ОН! ОН! ОН!

И всех охватила вдруг такая паника, словно не сам кричал Гарсиа, а неведомое существо, что крутило его плотью и изрыгало проклятия.

Драгуны молчали, потрясенно переглядываясь, покуда не грянул выстрел.

− Да он безумный! Чего уставились! − Луис развернулся к эскадрону. − Пока мы разеваем здесь рты, враги короны и церкви уходят все дальше!

Отряд сорвался с места, оставив столбы пыли и человека, лежащего с простреленным горлом.

* * *

Труп обнаружила через четыре дня семья погорельцев-крестьян из Атлиско, остановившаяся у одинокой хижины запастись едой.

Грифы и канюки тяжело поднялись в небо, когда люди зашли за ограду. Перед крыльцом лежал голый по пояс хозяин. Птицы до кости исклевали его лицо и живот.

Истинные католики, они предали тело земле, прочитали молитву и установили на могиле грубо сколоченный из досок крест, однако воду брать из этих мест не решились.

Крик коршуна провожал уходящих на восток погорельцев, уносивших с собой суеверный страх и неразгаданную тайну обезображенных останков Гарсиа.

Глава 9

Свежее, без облаков утро сияло над широкой, как противень, альмандой. И всё, по чему ни скользил взгляд, хранило спокойствие и благодать.

Отдохнувшие лошади стояли под седлом, готовые к дороге. Заминкой всему был Антонио. Гонсалесы курили и ждали, когда Початок соизволит набрать необходимый запас воды.

− О, Вселенская Церковь! И занесло же меня! − мексиканец чесал затылок, стоя у мутного родника. − Что это, я спрашиваю? Источник для утомленного жаждой путника или нужник, черт возьми!

− А ты хлебни, и поймешь, − Фернандо начинало раздражать обычное утреннее нытье Муньоса.

Наконец, фляги были полны и копыта лошадей продолжили свой перестук.

По расчетам братьев, через лигу-другую должен был показаться Южный тракт, где, отыскав укрывное место, они станут дожидаться своего господина.

Через полчаса тропа вывела их к лесу − притихшему, странно молчаливому. Исчезли куда-то неугомонные стайки птиц, зато слух теперь отчетливо низал шум ветра в вольном гривье трав и в ветвях далеких деревьев.

Они придержали коней. За редеющими зарослями юкки поднимались галереи высоких мексиканских дубов, увитых гирляндами эпифитов44 и ярко-розовых цветов. Раскидистые кроны деревьев с зеленой листвой бросали на подлесок сумрачную тень, где мелькали неясные силуэты.

Прищурившись, братья осмотрели лес, потом вершину холма, по склону которого сбегала тропа. Это была страна диких племен и антилоп. Ступая по этой земле, им следовало прислушиваться к малейшему шороху, опасаясь ловушки.

Общее решение отправить Мигеля на выручку к дону Диего не было прихотью. В округе рыскали военные отряды краснокожих. И после того, как третьего дня они напоролись на останки распятого на земле человека, лицо которого было до неузнаваемости искромсано, а мясо рук и ног срезано ножом, Мигелю немедленно выдали недельный запас провизии, дополнительное оружие и запасного коня.

Фернандо хмурил брови. Что-то интуитивно заставляло его осматриваться и быть начеку. С нарастающей тревогой братья вглядывались в изломы рельефа. Им не давал покоя лес, подбитый густым подшерстком кустарника. Там могла скрываться целая армия. Кони тоже притихли, точно пытаясь отделить запах опасности от пряного аромата степных трав.

Незаметно подъехала и остановилась карета. Муньос вопросами не допекал, напротив, с напряжением прислушивался к ветру и разговору Гонсалесов.

− Не знаю, есть ли там кто, − Фернандо кивнул на немую полосу леса, − но что бы они ни предложили… я откажусь.

У возницы ёкнуло сердце: «Ужели нас догнал капитан Луис?..» Опушка волос на его лысине встала дыбом.

− Мать Небесная! Чует мое сердце… не уйти нам от лап капитана… − Початок втянул голову в плечи, − он же лучше других…

− Умеет вытаскивать чужими руками каштаны из огня. Так, что ли? − Алонсо, сжав губы, смотрел на Ан-тонио.

− Конечно, глупая твоя голова! Но не только… Он лучше иных в Мексике стреляет и идет по следу!

Алонсо покачал головой:

− Знаешь, в чем твое преступление, старик?

− Ну? − торгаш напрягся, сузив глаза, пот заблестел на его носу.

− В том, что ты родился. И из пятидесяти − тридцать лет просидел под бабьей юбкой. И как она отпустила тебя с нами?

− Послушай! − Початок налился темнючей кровью. − Если только у тебя, сопляк, рождаются в башке умные мысли, то мне, может, лучше пропустить глоток-другой и отправиться в Мехико?