Кровь событий. Письма к жене. 1932–1954 [litres]

Родная Коинька, получил твои письма от 25 апреля я 3‐го мая. Написал было ответное письмо, но не отослал, чего-то в нем не хватало. Я только что кончил думать и писать о Лермонтове. Я настолько углубился в мир мыслей и чувств, вызванных лермонтовским «Маскарадом», что мир окружающего стал мне почти недоступен. Я и тебе не мог писать, не мог отвлечь своих душевных сил на письмо. Ты ошибаешься, если сочтешь мое увлечение Лермонтовым изменой тебе. Я не приближался к тебе так, как это было в мире моих переживаний за «Маскарадом». Ты прочтешь и узнаешь в написанном нашу молодость, нашу радость, и тоску, и мечту и может быть кое-чего не узнаешь – того, что прибавило время или того, что отняло время, назови, как хочешь, ибо существенен самый . Я пришлю тебе мои размышления о «Маскараде» и Лермонтове, изложенные на 16 страницах такого формата, как эта. Не знаю, поспеет ли моя посылочка ко дню твоего рождения. Если и опоздает, то не по моей вине. Это мой подарок тебе, ты его не отдавай Д. А., а сними копию, рукописную или машинописную, и приготовься к тому, что Д. А. может отнестись холодно к тому, что он прочтет. Меня давно привлекает искусство изготовления зеркал времени. Это такая темная поверхность, за которой почему-то угадываешь не пустоту, а скорее тайну, тайну обещающую, ведущую в полные богатствами недра. С ходом времени, слой за слоем, зеркало начинает светлеть, ты входишь в него, идешь дальше и вглубь, и вдруг зеркало вспыхнуло, на мгновение ты ослеп, но мгновение прошло и что же ты увидел? Ты увидел свою красоту. Как человеку необходимо зеркало, чтобы увидеть себя, так, чтобы открыть свою красоту, ему необходимо искусство.

Строчки моих раздумий в связи с «Маскарадом» со временем согреют Д. А. Было бы очень хорошо, если бы вы, то есть Д. А., Н. В. и ты, вместе поговорили о затронутых мной темах. Это будет очень хорошо. Я посылал тебе еще подарок. Не знаю, отдал ли тебе его Георгий Львович. Если он не имел времени сделать этого, то, когда ты навестишь Вову, загляни к Г. Л. Он живет от Вовы минутах в 20-ти ходьбы (ул. Бурденко, д. 10, кв. 21). Мне бы очень хотелось, чтобы в день своего рождения, ты села за пианино и пережила звуки, которые очень много сказали и говорят моей душе. Это Гайдн, Бах и мелодия Люлли, подкупавшая наивностью, свежестью и светлостью – словом, милостью своей. Ты найдешь там музыку на лермонтовские темы неизвестного тебе композитора – мне бы хотелось, чтобы ты их переписала, если понравятся. Есть там подаренная тебе композитором «Да святится имя твое» (для рояля). Как бы хорошо было, если бы ты получила все это.

Я очень благодарен Н. В. за ее доверие. То, что она дала тебе для чтения, это самое дорогое, самое святое в ее жизни, то, что будет тогда, когда ее не будет или, вернее, то, в чем она будет вечно. Мне невольно запомнился мелодический рисунок отрывка из письма А. Н., который ты мне послала. Ты его узнаешь в одном из мест моего наброска о «Маскараде». Мне кажется, что, прочитав письма А. Н. к Н. В., ты перечитала и письма А. И. к Н. В. Рано еще подводить итоги, родная, А. И. и Н. В. будут читать друг друга. Сейчас это уже ясно. Перечитай и вдумайся в заключающее цикл стихов Минковского стихотворение (восьмое). Так и будет. Пусть передается тебе моя на этот раз уже же только мечта и надежда, но и уверенность в скором взаимном счастье А. И. и Н. В. Прими эту мою уверенность, как самый большой подарок, который я имею для тебя ко дню твоего рождения. Целую тебя горячо и нежно, любимая. Береги себя!

Саня.

№ 462. А. И. Клибанов – Н. В. Ельциной

5.VI.54 г.

Родная деточка!

Поздравляю тебя с днем рождения. Я писал тебе, но хочу быть уверен в том, что в этот день с тобой будут мои строчки, что в этот день они напомнят тебе о моем всегда молодом чувстве.

У нас началась весна, потекли ручьи, полярные вербы убрались светло-зеленым, капустного цвета, мехом, кто-то уже видел первых в этом году гусей, а сегодня поутру, я слышал впервые, как пели разного рода мелкие птахи. Словом, весна!

И чувства, особенно же предчувствия, полны весной.

Взаимны ли мы в этом, родная?

Я и пишу, главным образом, для того, чтобы ты порадовалась весне. Я давно (с полгода назад) написал стихи «Встреча». Я не посылал их потому, что хотя сами по себе они довольно удачны, но не передают вполне замысла, во всяком случае, не передают его так, как бы мне этого хотелось. Но «Встреча», о которой я пишу, была встречей в духе. Она была встречей со стихами как с тобой и с тобой как со стихами. Хотя она была встречей в духе, она все же была отчасти вещественной, ибо остались стихи, как живой след встречи:

Тебя не ветры наметелили,
Тебя не вьюги намели,
Твои шаги в страницы белые
Резьбой стихов моих легли…