Кровь событий. Письма к жене. 1932–1954 [litres]

Но пока я собирался доработать стихи, время их опередило. Мне хочется думать, мне думается, что стихи эти придется дописывать времени. Я подскажу ему, в чем их надо исправить. При мысли об этом сердце почти слышно – я говорю себе: это твои шаги.

Обнимаю, горячо целую, поздравляю тебя, любимая деточка. Да будет печаль твоя светла!

Саня.

№ 463. Н. В. Ельцина – А. И. Клибанову

13/VI 54 г.

Родной, я провела весь день в полном одиночестве и было ужасно грустно. Я в таком настроении не люблю тебе писать. Но последние недели три я это не делала и сейчас полна угрызений. Правда, я сделала и справила тебе «3½» посылки (одна – полуторная). Послала тебе уже довольно много продуктов. Сейчас менее строго с весом, но зато очень трудно послать то, что ты просишь, – белки.

Манечка уехала отдыхать к Нюте, где она проведет весь отпуск. Она уже побывала у Георгия Львовича, у Клавы и по-видимому будет и на даче у Вовы. Настроение у нас оптимистическое и у Клавы тоже. Я тоже скоро собиралась туда же ехать.

Вчера встретила в библиотеке Яшу. Он очень надеется, что встретится с автором «Написания о грамоте»300. Пластов, конечно, очень много, которые нужно переворотить, но он считает, что это реально. Все, что составляет сущность моей жизни за последнее время, – мечты, ожидания, надежды, тревогу, – я не могу уложить в слова и писать об этом. Интересно, что в этом многоголосном звучании правила как будто бы нужная мысль в работе – ибо последние два года все шло очень средне. Буду о ней говорить с моим начальником в ближайшее время, удивляюсь, что я так поздно к этому пришла. Сомневаюсь – все ли до конца продумано, но сама возражений не имею.

Вообще же устала ужасно. Лето не организовано. Капа достал мне путевку в дом отдыха в Ригу (Майори) – путевка очень дешевая 480 руб. – на весь месяц (август). Понимаю, что это слишком дешево, чтобы было хорошо; не хочу ехать в эти места, где мы с тобой были. Не знаю, что и делать.

Н. В. написала тебе несколько слов и одно стихотворение. Не знаю, можно ли послать? Подумаю. Митя снова вернулся в семью, но все это не то – это не счастье, а по существу несчастье. Она и душевно и интеллектуально совершенно на другом и достаточно низком уровне, не любит его, нет щедрости молодости и т. д. – так что он малодоступен. А структура его лабильная, взволнованная, правда очень избалован во многом, но не в отношении к нему окружающих.

Получила строчки – «Тебя не ветры наметелили…» Как я хочу не светлой печали, а светлой радости, и только ее одну и жду.

Неужели же она не выстрадана всей жизнью, каждой минутой?

Обнимаю тебя и жду каждой твоей строчки. Целую.

Н.

№ 464. А. И. Клибанов – Н. В. Ельциной

15.VI.54 г.

Родная моя детка!

Пишу на следующий после твоего рождения день. Вчера было воскресенье. Встал рано, еще до шести. Утро принадлежало одним птицам. Против меня на столбик, шагах в десяти, уселась птичка с темными крылышками и белой грудкой и вся отдалась пению. Она сопровождала его быстрыми движениями крылышек вверх и вниз. Она, по-видимому, захватывала таким способом воздух, необходимый ей для самозабвенного пения. Солнце поднялось большое и, несмотря на такую рань, стояло довольно высоко. Было светло, тепло, чисто. И вдруг – явление замечательное для наших широт, где-то далеко с гор прокуковала кукушка. Я слышал ее за все время, проведенное здесь, в первый раз. Я не стал отсчитывать по ее кукованию остающихся лет жизни, а если бы и стал, то полагал бы, принимая во внимание исключительность явления, каждое кукование за десятилетие, а не за год. Другое пришло мне на ум. Вспомнилось «Слово о полку Игореве» с его Ярославной, глядевшей в даль, уведшую ее мужа, и мечтавшей сизой кукушкой примчаться к нему. Словно слышал я плач Ярославны!..