Кровавая Роза

Тэм закусила губу, вспоминая, как однажды в «Залоге успеха» Фарагер решил пить только то, что горит. К тому времени, как Тера выставила его за дверь, он лишился бороды, бровей и почти всех волос.

– Ага, – сказала она.

Все, кроме Доши, Розы и Вольного Облака, не отходившего от Розы ни на шаг, отправились следом за Фарагером. Тэм на ходу рассматривала каменные колонны, в которых устраивали жилье йетики. В нижние помещения было легко попасть, а в те, что наверху, нужно было карабкаться, цепляясь за раскрашенные выступы в камне. Цвет выступа обозначал, куда ведет каждая тропа. Сейчас все двигались по ярко-желтой тропке, огибавшей высоченный столб.

– На языке йетиков слово «банда» означает семью, – объяснил Фарагер, складывая большой и указательный пальцы на обеих руках и поднося их друг к другу. – А семья – это все племя.

Брюн собрал мокрую шевелюру в пучок на макушке.

– Значит, у йетиков есть имена?

– Конечно, – ответил Фарагер. – Они их сами выбирают, по названиям любимых вещей. – Он указал на двух йетиков, рывшихся в обугленном сундуке. – Вот этот черный, мохнатый – Запах Мокрого Камня. А рядом с ним – Первый Снег.

– Первый Снег? – ухмыльнулась Кьюра. – Очень красиво. А что… Эй, погодите, это же мое добро!

Она отогнала йетиков и выхватила из рук Запаха Мокрого Камня книгу под названием «Скелеты в шкафу: руководство начинающего некроманта».

Чернильная чародейка принялась разбирать шмотки, откладывая в одну кучку то, что еще можно носить, а в другую – то, что безнадежно пострадало от огня. Поскольку почти все наряды Кьюры выглядели черными лохмотьями, то сложно было догадаться, в чем разница между кучками.

Фарагер указал на йетиков с именами Ягоды, Замерзшие на Ветке и Звезды, Отражающиеся во Льду.

– О, а видите вон тех двоих? – Он махнул в сторону двух огромных существ, покрытых белой шерстью и с ужасными шрамами на груди и руках. – Это братья. Того, что покрупнее, зовут Проломил Камнем Олений Череп, а тот, что помельче, – Выдавил Пальцем Глаз Врагу. Отличные ребята, – добавил он. – Лучшие охотники в банде. Ну, если не считать меня, конечно.

Неподалеку йетики рылись в вещах Родерика, по большей части пострадавших от пожара. Посредник оплакивал испорченные наряды с тем же трагическим отчаянием, с каким Доши горевал о затонувшем летучем корабле. Сатир рыдал над прожженными шарфами, обливался слезами при виде подпаленных шелковых рубах и едва не выдрал себе бороду, обнаружив останки какого-то аскота, который, по мнению Тэм, больше всего напоминал обугленную белку.

«Банда» йетиков так обрадовалась богатой добыче, что все обитатели пещерного лабиринта притащили вниз старые, успевшие надоесть сокровища и устроили нечто вроде рынка. Йетики оживленно жестикулировали верхними парами рук, торгуясь на своем немом языке, а в нижних руках держали то, что предлагалось к обмену: самоцветные друзы, нехитрые поделки и украшения, расписные кожаные наручи и разнообразные фигурки, вырезанные из камня или рога. Некоторые смельчаки навестили опустевшее логово дракона в соседнем ущелье и теперь выставили на торги принесенные оттуда доспехи и оружие.

Тэм ошеломленно смотрела на бойко торгующихся йетиков. Предметом одного обмена служила корзина картошки, за которую предлагали трехгранный полуторный меч, – бард с изумлением распознала в нем Четверсполох, легендарное оружие Филии Финн. Хозяин корзины вручил ее новому владельцу, а сам радостно замахал мечом.

– А как ты сюда попал? – спросил Брюн у Фарагера, прогуливаясь по безумному базару. – Доши рассказывал, что вы… ну, что вы недолго продержались против Симурга.

– Семнадцать секунд, – напомнила Тэм, и остальные укоризненно покосились на нее. – Ну что-то вроде этого.

Фарагер поморщился:

– Может, и семнадцать, а может, и всего семь. Милостью Весенней Девы все кончилось в мгновение ока. У нас не было ни малейшего шанса на победу. Зря мы согласились на этот кошмарный заказ.

– А с какой стати вы вообще на него согласились? – спросил Родерик. – Ты только не обижайся, но «Буря воронья» никогда не входила в число лучших банд.

Фарагер пожал плечами, и его фальшивые руки дернулись.

– Вот потому мы и согласились. Ну, еще и из-за денег. Все-таки пять тысяч престольных марок – солидная сумма.

Тэм, Брюн и Родерик переглянулись, дружно решив не упоминать, что «Сказу» обещали в десять раз больше.

– Мы держались на плаву, выступая на аренах, – пояснил Фарагер, – но однажды в Бастиене не справились с огром, и вся наша репутация пошла прахом.

– Ага, я что-то такое слышал, – сказал сатир, поглаживая бородку. – Он оказался магом?

Фарагер жестом поздоровался с какой-то дряхлой старухой, которая ловко управлялась с четырьмя посохами сразу. Посохи громко постукивали по камням, а старуха клыкасто улыбнулась.