Кровавые ритуалы. Барабаны зомби

– Ничего, – согласился я, пытаясь сделать вид, будто не считаю это самым приятным, что может быть для усталого, избитого тела. – Ты ведь знаешь все, что я знаю.

– Я существую в твоем сознании, – ответила она. – Я вижу то, то видишь ты. Ощущаю то, что ощущаешь ты. Узнаю то, что знаешь ты, и даже больше.

– Что это должно означать? – спросил я.

– Что я могу принести тебе большую пользу, – улыбнулась она. – Я обладаю знаниями и памятью жизни длиной две тысячи лет в этом мире и бесконечных тысяч лет за его пределами. Я знаю много такого, что может оказаться тебе полезным. Я могу наставлять тебя. Обучить тебя тайнам твоего ремесла, не известным ни одному смертному. Делиться с тобой памятью и образами того, что ты и представить себе не можешь.

– Но конечно же, все это знание, власть и полезные советы обойдутся мне всего в три несложных инсталляции девятьсот девяносто пятой версии плюс доставка и наладка?

Падший ангел вопросительно изогнула золотую бровь.

– Или к этому еще прилагается подарочный набор ножей, достаточно крепких, чтобы перерезать гвоздь, но способных резать помидоры вот так.

Она посмотрела на меня без тени улыбки:

– Ты даже вполовину не так забавен, каковым себя считаешь.

– Надо же было как-то ответить на твое предложение растлить и поработить меня. Плоские шутки показались мне самыми подходящими – ведь ты наверняка шутишь.

Ласкиэль задумчиво поджала губы. Это навело меня на всякие мысли – например, о том, какой мягкий у нее рот.

– Ты думаешь, я хочу именно этого? Раба?

– У меня была хорошая возможность посмотреть, как вы, ребята, работаете, – заметил я.

– Ты имеешь в виду предыдущего хозяина Урсиэля?

– Да. Он совершенно сошел с ума. Изломанный безумец. Я не горю желанием становиться таким же.

Ласкиэль закатила глаза:

– О, прошу тебя. Урсиэль – безмозглый громила. Ему безразлично, что случится с держателем его монеты, ему важно только то, чтобы у него была возможность напиться крови – и чем чаще, тем лучше. Я веду себя совсем по-другому.

– Ни капельки в этом не сомневаюсь.

Она пожала плечами:

– Твои насмешки не отменяют очевидной истины. Некоторые из моего племени предпочитают доминировать во взаимоотношениях со смертными. Те же, кто мудрее, считают, что взаимовыгодное партнерство практичнее и приятнее для обеих сторон. Ты ведь видел, как сосуществуют Никодимус с Андуриэлем.

– Не обижайся, но, как только я заподозрю, что превращаюсь во что-то, хоть отдаленно напоминающее Никодимуса, я сам себе голову заостренным ломом проткну. Через оба уха насквозь.

На лице ее обозначилось неприкрытое удивление.

– Почему?

– Потому, что он чудовище.

Ласкиэль покачала головой:

– С твоей точки зрения, возможно, и так. Но тебе очень мало известно о нем и его целях.

– Черта с два неизвестно. Например, его целью было убить меня и двух моих друзей, а еще бог знает сколько невинных людей он стремился заразить этой своей чумой. И он убил другого моего друга.

– К чему ты клонишь? – спросила Ласкиэль.

Нет, она и впрямь искренне не понимала.

– К тому, что он пересек черту дозволенного. И я никогда не буду играть в его команде. Он не заслуживает ни понимания, ни сострадания, во всяком случае с моей стороны. И рано или поздно его ждет расплата.

– Ты желаешь уничтожить его?

– В идеальном мире он исчез бы с лица земли, и я никогда больше не услышал бы о нем, – кивнул я. – Но я сделаю все, что в моих силах.

Несколько секунд она задумчиво молчала, потом медленно кивнула.

– Очень хорошо, – сказала она. – Я уйду. Только позволь мне подбросить тебе одну мысль?

– Если ты после этого уйдешь.

Она улыбнулась, вставая:

– Я понимаю твое нежелание допустить кого-то другого к контролю над твоей жизнью. Это омерзительное ощущение – понимать, что кто-то диктует каждый твой шаг, навязывает тебе неприемлемый для тебя код поведения, отказывает тебе в праве выбора, в праве следовать устремлениям твоего сердца.

– Еще какое омерзительное, – согласился я.

Падший ангел улыбнулся:

– Тогда поверь мне, я абсолютно точно знаю то, что ты чувствуешь. Все Падшие знают.

В животе у меня похолодело, несмотря на горячую ванну. Я неуютно поерзал в воде.

– В этом мы с тобой схожи, чародей, – сказала Ласкиэль. – Ты можешь мне не верить, но хотя бы на мгновение представь себе, что я делаю свое предложение искренне. Я могу во многом помочь тебе – и ты сможешь и дальше жить своею жизнью, в соответствии со своими ценностями. Я могу удесятерить твои силы во имя добра, которое ты творишь.

– Власть у меня будет слишком большая и ужасная. А благодаря мне Кольцо обретет еще большее могущество и станет еще опаснее, – хмыкнул я.

– Так Гэндальф говорил Фродо, – с улыбкой кивнула Ласкиэль. – Но я не уверена, что это сравнение применимо в данном случае. Тебе не обязательно брать монету, если что-то в ней тебя смущает. Помощь, которую я могу предложить тебе в моей нынешней форме, так сказать, теневой, имеет немалые ограничения по сравнению с той, что была бы, если бы ты принял монету, но и она весьма и весьма существенна.