Кровавый источник

— Выход очень прост, — улыбнулся Мишкольц. — Пусть все, кому он должен, остановят проценты и зафиксируют определенную сумму…

— Ему негде взять денег! Он полный банкрот! — вновь заголосили присутствующие, а Шалун добавил:

— Надо приходить вовремя!

— Я в курсе, что он банкрот, — продолжал Володя, пропустив мимо ушей дополнение Шалуна. — В течение года он со всеми расплатится — последовательно, как брал деньги.

— Что за сказки ты нам рассказываешь? — засмеялся Соколов.

— Это не сказки, если он год поработает на меня, повозит камни из карьера. Работа опасная, но прибыльная. Отдыхать я ему не дам.

— С какой стати он будет работать на тебя, если не должен тебе ни копейки? — возмутился Шалун.

— Согласен. Но у меня он заработает больше.

— Это, кажется, дело, — клюнул кто-то из банкиров.

— Я не собираюсь ждать целый год! — заявил Соколов.

— Иначе помрешь с голоду? — рассматривая свои красивые, изнеженные руки, заметил Мишкольц, вызвав всеобщий смех.

— Как быть с Поликарпом? — уже наполовину смирившись с его предложением, поинтересовался Шалун.

— Поликарпа я возьму на себя. Скажу: это наш человек и сначала он расплатится с нами, а потом с тобой. Думаю, этот вариант его устроит больше, чем надгробие, даже если оно будет украшением целого кладбища!

Все опять грохнули. Дело в том, что под контролем Поликарпа находился весь кладбищенский бизнес в городе.

— Владимир Евгеньевич, — поспешил к нему за разъяснениями тот самый банкир, что отозвался на его предложение первым, — но разве мыслимо столько заработать рядовому курьеру?

— Кто сказал, что он будет только курьером? Он будет вкладывать деньги в изумруды наравне со мной.

— А где он их возьмет?

— Разве вы не дадите ему, если я поручусь?

— Прямо как в анекдоте про Абрама! — захохотал банкир и тут же рассказал: — У Абрама спросили: «Где ты берешь деньги?» — «В тумбочке». — «А кто кладет в тумбочку?» — «Жена». — «А где жена берет деньги?» — «Я даю». — «Так где же ты деньги берешь?!» — «В тумбочке…»

— Вы будете смеяться еще больше, если окажетесь первым в списке кредиторов! Сколько он вам должен без процентов?

— Пятнадцать тысяч.

— Получите их через месяц. И еще пятнадцать с десяти, которые дадите ему сейчас.

После этого наступила мертвая тишина.

— А что? — решился вдруг банкир, подсчитав все в своей компьютерной башке. — Это меня устраивает!

Устроило и всех остальных.

Когда они остались втроем, Мишкольц подумал: «Вот для чего я здесь. Чтобы поговорить со мной в семейной обстановке».

Соколов долго не мог начать, краснел, ерзал на стуле, а было ясно, что по сценарию его выход первый.

— Володя, — почти по-отечески обратился он, — мы долго терпели… Думали, что ты сам догадаешься… Но дальше так продолжаться не может. В конце концов, это несправедливо! — На последнем слове он как-то неприлично взвизгнул.

— О чем ты? — не понял Мишкольц.

— Как ты не понимаешь, мы ведь все в одной связке… И ты, прости меня, все-таки не босс… — пытался разъяснить Соколов, но только больше запутывался.

— Пора подбить бабки! — в трех словах выразил все Шалун.

Володя сразу же сделался непроницаемым, его глаза сузились, губы поджались.

— Ты про какие бабки, Виталик?

— Круче ведь ты платил? — Буденновские усы поползли вверх, что означало улыбку. — Почему мне не платишь?

— Все платят, Володечка! — ехидно подтвердил Соколов, обтирая шею носовым платком. От него, как и тогда, воняло потом.

— С девяносто второго года ты много задолжал, но я готов тебе скостить. Так и быть… по старой дружбе.

Ему явно дарали понять, что произошла рокировка. Без его ведома. И он теперь опять, как и три года назад, рядовой член организации, потому что в организации появилась новая сила — Соколов. И в союзе с Шалуном они вполне могут ему противостоять. Он же не захотел в свое время стать боссом, а пора компромисса кончилась.

— Я заплатил за мир. Этого недостаточно?

— А мы тебя просили это делать?! — взвизгнул Соколов.

— Ты позоришь нас перед всем городом, — до сих пор платишь дань Стару! — Шалун в гневе напоминал шарж на мифического одноглазого Циклопа.

— Хорошо. Я не буду позорить вас перед всем городом. Завтра же откажу Стару. И что будет?

Они задумались. Мишкольц терпеливо ждал. Они понимали, что, пожалуй, перегнули палку, но сказанного не вернешь.

— Никто не просит тебя сделать это завтра, — прокомментировал собственную беспомощность Шалун. — Но нельзя же состоять в организации и не платить?

— Это дезорганизует остальных, — подхватил Соколов.