Крови и зрелищ!

Хотите, чтобы я рассказал вам историю балаганщика? Почему бы и нет? При одной только мысли об этом у меня в ушах начинают звенеть колокольчики.

«Лорд» Джордж Сэнгер. Семьдесят лет балаганщика

Томми Харрис вернулся в изысканный дом миссис Уизерспун с новым визитом; на этот раз с ордером на обыск, чтобы обыскать всех и вся. Его намерения были самые серьезные.

У него не было никаких предубеждений, кроме уверенности, что женщина, вытащившая его с края крыши, не была виновна в убийстве мистера Кристофера. Придя в дом, он обнаружил, что единственным человеком, там присутствующим, была Тилли, девушка, считавшаяся полоумной. Она боязливо открыла дверь и впустила его внутрь только после того, как ей был продемонстрирован впечатляющий ордер на обыск, скрепленный печатью Магистратского суда Мельбурна.

– Ух! – произнесла она, возвращая документ. – Ну тогда вам лучше войти. Правда? А хозяйки-то нет. Чего вы хотите?

– У меня ордер на обыск во всем доме, – сказал Томми Харрис, улыбаясь Тилли. – Я констебль Харрис. Ты меня помнишь?

Она вытерла руки о жирное посудное полотенце, которое держала.

– Да. Вы были здесь, когда миссис Паркс забрали. – У Тилли на глаза навернулись слезы. – Я ее любила. Я не думаю, что это она убила мистера Кристофера.

– Я тоже так не думаю.

– Не думаете?

– Нет. Поэтому я и пришел с обыском. Но это страшный секрет, Тилли. Ты меня не выдашь?

Тилли промокнула глаза посудным полотенцем. У этой выцветшей девушки были бледно-голубые глаза и заколотые сзади светлые волосы. Она неуверенно улыбнулась констеблю Харрису.

– Я вас не выдам.

– Хорошо. Тогда расскажи мне о постояльцах, а я пока буду обыскивать комнаты.

– Ключи в подсобке. Я принесу.

Тилли торопливо убежала и через минуту вернулась обратно. Томми Харрис начал со спален. Комната миссис Паркс была аккуратной, скудно обставленной и безликой. Кровать – тщательно заправлена. Харрис поднял матрас, заглянул за картины и обследовал каждый ящик комода. Одежда, простая и аккуратно сложенная. Чулки, заштопанные ниткой по цвету. Как объясняли Томми, это было показателем женской натуры. Ничего не напоминало о ее прошлой работе в цирке. Документ о ее освобождении из тюрьмы был единственным личным предметом в комнате. В пепельнице лежали булавки и одна оторвавшаяся пуговица.

– Отлично, Тилли. Кто следующий?

– Это комната мисс Минтон.

– А она тебе нравится? – спросил Томми, отпрянув назад от резкого облака дешевых духов. Тилли огляделась, чтобы убедиться, что никто не подслушивает.

– Она нормальная. Много работает. У нее много стирки и глажки, со всеми этими костюмами. Не знаю, что она за актриса. И еще, – Тилли понизила голос, – когда она уходит по воскресеньям, я не думаю, что она и правда ходит в церковь.

– Почему ты так думаешь?

– А я спросила, в какой она церкви. Подумала, может, она католичка. Не переношу я их. Она сказала, что в церкови Святого Павла. Но это неправда.

– Откуда ты знаешь? – Харрис задыхался от бьющей через край женственности вещей мисс Минтон. Окно, видимо, какое-то время совсем не открывалось. Он потянул за ящик комода с опасением, что содержимое последнего вгонит его в краску.

– Она уходит не в то время. Служба в церкви – в восемь и в десять. А она часто сидит до десяти. Уж не знаю, куда она ходит, но только не в церковь. Зато у нее есть много красивых вещей. – Тилли с восхищением посмотрела на расшитый золотыми драконами халат. – И пахнет она хорошо.

Любовные письма, открытки и дешевые романы с обертками от шоколада вместо закладок составляли большую часть того, что читала мисс Минтон. Томми бросил на них беглый взгляд. Вынести терминологию, используемую одним из горячих поклонников при описании мисс Минтон, у Томми не было сил. Он почувствовал, как его щеки запылали.

Томми положил письма на место, проверил под матрасом, под кроватью. Там он нашел три непарных чулка и сережку. Стены комнаты были увешаны афишами разных пьес, а на маленьком столике лежала скатерть с бахромой. Содержание корзины для мусора составляли те же шоколадные обертки и два окурка: один длинный, со следами помады, другой – короткий, коричневый, с золотой окантовкой.

– Ой, такие мистер Шеридан курит! – взвизгнула Тилли.

Томми Харрис сложил свою представительную коллекцию окурков в конверт.

– Идем, Тилли! Я здесь задыхаюсь. Кто следующий?

– Это комната мистера Кристофера, – со вздохом сказал Тилли. – И все его вещи еще здесь… Ой, как страшно!