Крови и зрелищ!

Фрайни совсем забыла о Кубке Мельбурна. Если б она сейчас была дома, – размышляла Фрайни, – у нее была бы последняя примерка модного платья, сшитого специально для того, чтобы пойти завтра на Кубок и вскружить всем голову. Она бы, как всегда, приняла ароматную ванну и, возможно, съела бы немного шоколада (конечно, «Хиллиерс») перед тем, как одеться. И ее горничная ждала бы, пока она ест. Потом она удобно устроилась бы на заднем сиденье своей «Испано-Суизы», а мистер Батлер тем временем вез бы ее на ипподром вместе с Линдсеем или иным соответствующим эскортом. А там бы она нюхала розы, время от времени просматривая буклет с информацией о лошадях, и перекусывая куриными пирожками с шампанским, пока лошади молнией проносятся мимо.

Сейчас это казалось мечтой. Наездница Ферн купила себе мороженое и отправилась навестить Самсона, самого сильного человека в мире.

Пятнадцатью минутами позже Самсон закончил демонстрацию своей мышечной силы, завязав принесенную ему местным жителем кочергу в узел. Мужчина, предоставивший кочергу, сейчас, гримасничая, прикладывал все свои силы, чтобы ее распрямить. Самсон дал ему возможность потешиться, пока тот не сдался. Завязанную узлом кочергу мужчина вернул назад, в руки Самсона, и последний напряг несколько мышц и выпрямил ее одним плавным движением.

– Шоу закончено, ребята, – сказал силач. – Привет, Ферн.

– Самсон, ты действительно очень силен.

Силач вытер лоб полотенцем.

– Кочерга – это ерунда, – пренебрежительно бросил он. – Тот парень сам мог это сделать, если б знал как. Здесь есть своя хитрость. Слышал, ты хорошо стоишь на лошади, Ферн?

– Здесь тоже есть своя хитрость, – отозвалась Фрайни. – Самсон, если нужно будет, ты мне поможешь?

– Можешь на меня рассчитывать. Ты же это знаешь. У тебя неприятности, Ферн?

– Возможно… Может, сегодня вечером я… – Кто-то вошел в палатку. – До скорой встречи, – заключила Фрайни.

Она опять вышла на солнце. Вдруг Алан Ли увлек ее в свою палатку и задернул полог.

– Можно здесь поговорить потихоньку, – сказал он. – У меня ответы и письмо из города. Подумал, что не следует их отсылать с общей почтой в цирк. Что стряслось?

Она прильнула лбом к его плечу.

– Ничего, у меня просто нервы разыгрались, – сказала она. – Побудь со мной.

Он заключил ее в объятия. Фрайни слышала биение его сердца. Не отдавая отчета, что делает, она расстегнула ему рубашку и прильнула щекой к его груди. Сердце ее начало возвращаться к своему обычному ритму, дыхание замедлилось.

– Фрайни, так делают испуганные животные, – мягко сказал он. – Или когда им что-то угрожает. Сбиваются все вместе, бок о бок.

Фрайни ничего не говорила. Сейчас она была так близка к состоянию испуганного зверька, как никогда. Она прижалась к цыгану. Они вместе легли на сухую, пыльную траву. Ее голова – у него на груди. Через несколько минут она села.

– Теперь все хорошо. Так где ответы?

– Я позвонил по номеру, который ты дала, и Дот передала слова юриста, что половиной цирка владеет Фаррел, а другой половиной компания под названием «Сладкие сны». Дот добавила, что они владеют похоронными бюро. Юрист сделал им предложение продать их долю, но «Сладкие сны» не согласились. Они заявили, что стоимость их половины – триста фунтов. Таких цен во всем мире не сыскать. Во главе компании некто по имени Смит, его жена и некий мистер Денни. Капитал десять фунтов.

– У тебя отличная память, – отозвалась Фрайни. Обнимающие ее руки сжались плотнее. Одной рукой он провел по ее лицу и прижал ее голову к своей груди.

– Надеюсь, я ничего не забыл. Ты очень нужна мне, моя девочка. Не заходи слишком далеко.

– Она еще что-нибудь передала?

– Только то, что она молится за тебя и надеется скоро тебя увидеть. Чтобы ты убедилась, что это она, – Дот просит передать тебе, что Эмбер слез с занавесок.

Фрайни рассмеялась.

– И дальше?

– Робинсон говорит, что послал тебе письмо. Еще говорит, что скоро будет рядом с тобой. Я рассказал ему о «Сладких снах». Правильно?

– Да. – Фрайни так не хотелось высвобождаться из успокаивающих объятий Алана. Он обладал способностью передавать глубокое, безмятежное спокойствие, действовавшее как бальзам на раны или как теплая рука на замерзшей спине. Фрайни неохотно поднялась на ноги.

– Дольше не могу здесь оставаться, – вдохнула она. – Мое отсутствие заметят. Покарауль, пока я прочту письмо.

Пока Фрайни читала аккуратное письмо Робинсона, Алан Ли стоял у входа в палатку. Он слышал, как она произнесла: «Хорошо», потом свернула письмо и передала ему.

– Будет лучше, если ты сохранишь его для меня, – сказала она, сопровождая слова легким поцелуем. – Не хочу, чтобы у меня обнаружили что-то странное.

– Будь осторожна, – Алан погладил ее руку. – Зови нас, если понадобится.

– Вы услышите меня, – пообещала Фрайни и выскользнула из палатки. Казалось, никто ее не заметил. Она словно бы растворилась среди павильонов, обычная циркачка в зеленом, как лайм, костюме, не очень-то подходящим ей по цвету.