Круглый год. Детская жизнь по календарю

Книга-календарь «Круглый год», рассчитанная, как и октябрятская «Звездочка», на детей старшего дошкольного и младшего школьного возраста, по структуре и содержанию отличалась от нее. Уже само название «Круглый год» указывало на равновесное соединение всех концептов, представленных в альманахе: природного и социального, личного и общественного, классического и современного. Политических рисков в Детгизе не любили, художественного авангарда избегали, буржуазному модернизму давали отпор, зато предпочитали ориентироваться на культурный стандарт и школьную классику. Это не помешало появлению на страницах «Круглого года» авторов, опровергавших и классику, и стандарт, но понадобилась временная дистанция, чтобы осознать, что юмористические миниатюры Виктора Голявкина – это не только смешные истории про нерадивых учеников, а рассказы Юрия Коваля о пограничниках – не про стандартные типажи защитников Родины.

Деление на времена года (а не на месяцы, как в «Звездочке», и не на числа, как в отрывном «Календаре школьника») делало «Круглый год» больше похожим на книгу, чем на календарь (отсюда официальное название издания – книга-календарь). Вместе с тем формат «Круглого года» в широкий лист был не книжный, а альбомный, как у настольных календарей. Отказ от большеформатного издания в 1970 году совпал с содержательной реформой «Круглого года»: в нем исчезли разделы с актуальными общественно-политическими темами, что окончательно превратило календарь в альманах для детского чтения.

История календарного альманаха «Круглый год» началась в 1945 году, совпав по времени и по названию с публикацией стихотворного цикла Самуила Маршака «Круглый год»[462], и такое совпадение не было случайным. «Вечнозеленая» в календарной литературе тема времен года процветала в период окончания Великой Отечественной войны и первые годы после нее. Восстановление разрушенного мира (человеческого и природного) в его целостности стимулировало обращение советских авторов к этой теме. Главными певцами круглого года стали детские поэты, создававшие поэтические энциклопедии на тему двенадцати календарных месяцев.

В двенадцати стихотворных разделах «Круглого года» Самуил Маршак соединил две основные календарные темы: природную и социальную. Картинки природы («В октябре, в октябре / частый дождик во дворе») чередуются с рассказом о советских государственных праздниках («День Седьмого ноября / Красный день календаря»). Есть и третья тема, связанная с бытовой жизнью человека («Снег на крыше, на крылечке, / Солнце в небе голубом. / В нашем доме топят печки, / В небо дым идет столбом»). Тематика государственных праздников в стихотворном календаре по количеству текстов значительно уступает природной и бытовой (3 из 12). Но и там, где праздничная тема заявлена как главная, Маршак связывает ее с природой. Так, первомайский праздник трудящихся связан с образами ландыша и сирени, которые вносят лирическую ноту в описание идейно насыщенного мая.

Распустился ландыш в мае
В самый праздник – в первый день.
Май цветами провожая,
Распускается сирень[463]

.

Первое издание книги Самуила Маршака «Круглый год» (М.; Л.: Гос. изд-во детской литературы, 1949). Худ. Владимир Лебедев

Календарь Маршака завершался описанием новогодней елки, представленной в образе лесной гостьи («Елка плакала сначала / От домашнего тепла, / Утром плакать перестала, / Задышала, ожила»). Четырехстопному хорею новогоднего стиха предшествует «замедленная» первая строка с двустопным анапестом, задающая лирический тон всему тексту («В декабре, в декабре / Все деревья в серебре»). Лирическая тема возвращается в первой строке последнего четверостишия (у Пушкина: «год прошел, как сон пустой») и завершается ярким социальным акцентом:

Год прошел, как день вчерашний.
Над Москвою в этот час
Бьют часы Кремлевской башни
Свой салют – двенадцать раз![464]

Природное в «Круглом годе» уравновешено социальным, личное – общественно значимым, и эта была та гармония, к которой Маршак стремился на протяжении своего многолетнего творчества[465].

По воспоминаниям журналиста Бориса Галанова, Маршак старался «оживить» стихами календарь, воссоздавая звуковые ассоциации:

Когда я писал поэтический календарь «Круглый год», то зрительные образы хотел соединить со слуховыми, разным листкам календаря придать разную слуховую окраску. Ну, например, месяц март для меня всегда ассоциировался с гомоном галок и ворон, поэтому слова подбирались такие, в которых слышалось твердое р-раскатистое «р»: