Кружевные закаты

– Как раз так они и развиваются, – решилась спорить его дочь. – Поначалу сладкая патока, наслаждение и благодарность, потом слезы, боль и ссоры. Любовники и отчуждение.

– Какой же ты еще упертый ребенок… Не всегда мнилось, что категоричность – признак узости мышления. Но ты не узка, ты просто упряма, что лучше, но все же не так хорошо. Вы с братом отлично спелись, я рад этому… И снова не стоит мыслить идеями, стереотипами и лозунгами, целостной картины бытия это все равно не отобразит. Как только ты начнешь испытывать на деле то, о чем имеешь лишь поверхностное, пусть и не лишенное здравого смысла представление, ты поймешь, что нет предела для развития и мудрости. Лучший способ узнать истинную цену жизни – проверить ее, прочувствовать, окунуться с головой. Опыт не менее важен, поверь.

Алина не нашла в себе сил прибавить что-то. В отупении, испытывая жжение неудовлетворенности и отвращения в глубине тела, она просто вышла из комнаты с отчаянием утопающего, не притворив за собой дверь, не дав отцу закончить и не ответив ему. Развенчание образа матери как сильной и волевой, которому втайне поклонялась Алина, грозило ей потерей всего, что было свято.

26

– Алина, – тихо обратилась к подруге Светлана, нежно прикоснувшись к ее плечу.

Алина не вздрогнула, но беспристрастное ее лицо исказила гримаса скорби, как у музыканта, услышавшего фальшивую ноту. Она вошла в ее жизнь, чтобы отнимать любимых людей, а теперь еще хочет, чтобы все считали, будто они друзья. Коварная!

– Что ты хочешь?

– Я только хотела сказать, что о помолвке будет объявлено не раньше, чем он уладит свои дела.

– К чему это, помолвка еще не свадьба, – безынициативно отозвалась Алина, невидящими глазами наблюдая за загадочно мерцающими звездами. – К чему отодвигать и ее?

Алина воздала должное сама себе – держалась она прекрасно и даже почти не испытывала боли, заставив себя забыть о том, что может ее ощущать.

– Так или иначе…

– Так или иначе, я уеду, а вы делайте, что заблагорассудится.

– Отчего ты такая хмурая сегодня?

Алина не шевельнулась.

– Я – то думала, слепы только мужчины. Но и ты, по всей видимости, занята лишь тем, чтобы нравиться всем подряд, отчего не видишь ничего дальше своего носа.

– О чем ты, милая?

– О чем я? – Алина рассмеялась саркастично, громко, надрывно.

Светлана доверчиво посмотрела на Алину, будто ожидая прозрения. Темный голос Алины раскалялся в гортани и горячим шоколадом тек вверх. Виригиной она показалась восхитительной в момент, когда обычная насупленность Крисницкой сменилась буйством отчужденности и обиды.

«Еще немного, и она погладит мои волосы!» – от этой мысли Алину едва не передернуло.

– Я же люблю его, – обессиленная, она уже не находила в себе сил облекать мысли в пристойную форму.

Светлана глубоко вздохнула у нее за плечом. Она была немного ниже.

– Андрея?

– Кого еще?!

– О боже…

– Только не вздумай кудахтать здесь!

Обе женщины замолчали, одна смущенно, другая оскорбленно.

– Ты создана для того, чтобы вызывать желание. Это так, тут тебе нет равных, ни одна девушка не осмелится соперничать с тобой. Но что стоит за этой иллюзией востребованности? Похоть, но не любовь. Говорят, они связаны, да я так не думаю. Мужчины, способные испытывать это высокое чувство, которое зиждется не на одном только теле, просто не воспримут тебя! Поэтому для меня загадка, почему Андрей клюнул… Неужто впрямь влюбился? Сомнительно для его ветреной натуры, – последнее Алина не знала наверняка, но сделала выводы, исходя из его рассказов и своего собственного отношения к нему. – Или просто хочет защищенности в семье, а ты с твоей хрупкостью кажешься ему идеальной женой? Кто может ответить на это, иногда люди сами себе не отдают отчет в том, что хотят и почему так поступают… У меня голова начинает болеть, если думаю об этом.

В Алине кричали унижение и неудобство соперничества, желание справедливости, впрочем, как всегда, но Светлана съеживалась по мере того, как она говорила, принимая истинность прозвучавшего.

Через некоторое время Светлана постучала в дверь спальни Алины. Дождавшись удивленного разрешения, она приоткрыла ее. Перед ней предстала небольшая чистая комнатка со спущенными гардинами и светлыми стенами. Никакого излишества, не так, как в поместье тетушки, где каждый угол поражал вычурной гротескной красотой, а ведь Крисницкие были богаче Виригиных. На столике возле кровати горела одна единственная свеча, а Светлана знала, что Алина читает, не щадя глаз. На невысоких шкафчиках покоились резные шкатулки с безделушками – украшениями, флакончиками духов (Алина не настолько погруженной в работу, чтобы совсем забыть и привлекательности), принадлежностями для рукоделия, фотокарточками семьи в серебряной оправе. Отовсюду на посетительницу смотрели истрепанные, новые, блестящие, а порой ничем не примечательные корешки книг, неуклюжая курительная трубка, детские игрушки, вырезанные из дерева крепостными умельцами.

– Вы с Андреем не были бы счастливы.