Крылья Мастера / Ангел Маргариты

- Вот это и есть ваша основная задача, - на басовитых нотах произнёс Герман Курбатов и снова перекинул ногу на ногу. - Проявите гибкость мышления! Поможете ей! Сдвиньте координаты проекта! Измените психологию фигурантов! Энергии не жалейте! Вам будут выделены средства, и вы получаете расширенные полномочия! В вашем распоряжении любые соседствующие проекты, можете привлекать известных писателей, которые могли бы полезны в этом вопросе. Регина Сергеевна должна общаться с творческими людьми. Да! - вспомнил Герман Курбатов. - Обязательно застрахуйте её ото всех возможных и невозможных неприятностей! За этим следите строже всего!

- Есть... - ещё раз отозвался Ларий Похабов, который даже не имел возможность перемяться с ноги на ногу; в голосе у него прозвучали нотки уныния, - есть после смерти Булгакова работать с Региной Сергеевной. Разрешите вопрос?

- Спрашивайте, - благоволил Герман Курбатов, хотя не любил долгих разговоров с подчинёнными.

- А почему сам Булгаков не может его дописать?

Привлекать известных писателей можно было только втёмную, эффект от таких проектов падал в тридцать три раза. Легче было Булгакова сохранить.

- На основе анализа ваших отчётов и проведенных работ Совет Департамента пришёл к выводу о не перспективности дальнейшего сотрудничества с писателем Булгаковым, - ещё раз повторил Герман Курбатов. - Вы же всё перепробовали?

Герман Курбатов встал, словно его одолевала скука, и, как аист, выбрасывая длинные ноги, прошёлся к окну, заложив руки за спину. Ларий Похабов, подобно светофору, следовал за ним взглядом, не смея повернуть головы. Герман Курбатов отдёрнул штору и посмотрел с высоты третьего этажа вниз. В голом августовском сквере одиноко, как голодный школяр, сидел младший куратор Рудольф Нахалов.

На самом деле, главному инспектору Герману Курбатову было очень и очень горько: заканчивался большой этап в его жизни, длиной целых одиннадцать лет. Этап неудачный и провальный. Самая-самая последняя надежда была на Регину Сергеевну, но это ещё было писано вилами на воде, и Герман Курбатов нервничал, естественно, не подавая вида подчинённым. Скверно разворачивающиеся события приводили не только к большим душевным потерям. Цивилизация качнулась, крен оказался угрожающим, и меры принимались по всем направлениям, литература не была исключением.

Тут ещё.

- Так точно... - гаркнул, признаваясь в своих грехах Ларий Похабов и невольно вспомнил не только все выходки и издевательства Булгакова над собственным детищем, но и не только то, что бросил его писать, а занялся сведением счётов со всеми своими обидчиками в различных своих произведениях, в том числе и в романе "Записки покойника". Одно название чего стоило! Так можно было загреметь под фанфары, и мы не поможем, тягостно думал Ларий Похабов, как впрочем, и его аховый помощник, Рудольф Нахалов.

- Рано или поздно его обязательно втянут в какую-нибудь контрреволюционную историю, - поморщился Герман Курбатов, словно угадывая мысли подчиненного, - к этому всё идёт.

- Я полагаю, что мы можем защитить его от такого разворота события, - скосился на него Ларий Похабов, гордый за самые передовые технологии лунного мира.

- Вряд ли... - Герман Курбатов тяжело посмотрел на Лария Похабова, словно определяя степень его лояльности. - В принципе... - сказал он без всякой надежды, - можете его напугать любым доступным вам образом. Но только последний раз! Объясните без оконечностей, что его ждёт!

Они крайне редко применяли сказочные методы спасения, дабы не нарушать земное течение жизни. А в истории с Булгаковым к этому всё шло. И надо было испрашивать лицензию для такого вида работ. Но даже локальное вмешательство не поощрялось и было предметом разбирательств на самом высоком уровне. Мелкие аномалии списывались на ошибки очевидцев, а крупные, затрагивающие глобальные процессы, проводили по статье "зашоренность земной науки и населения". Никто не должен был знать о существовании лунного мира и его роли в земной цивилизации, чтобы эта самая цивилизация в конечном итоге не уселась на шею и не свесила ножки. В истории Земли такое уже было.

- Я понял, - сказал Ларий Похабов, не смея выдать дружеских чувств относительно Булгакова.

К ним привыкаешь, подумал он с болью в сердце, как к земным детям.

- Инструкцию о дальнейших действиях получите в канцелярии, - сухо сказал Герман Курбатов, закругляя разговор.

- Есть! - ответствовал Ларий Похабов, ловко щёлкнул каблуками и вымелся из кабинета начальства в самом подавленном состоянии духа.

Герман Курбатов наблюдал из окна.

- Ну что?.. - вскочил Рудольф Нахалов в Ильинском сквере напротив, где в пруду плавали чёрные лебеди, а кот Бегемот безуспешно ловил на обед пескариков, используя в качестве улочки свой ободранный хвост, и уже порядком замёрз.

Ларий Похабов в двух словах уныло пересказал содержание разговора с главным инспектором Германом Курбатовым.

- Это конец... - обескуражено пробормотал Рудольф Нахалов, хотя Булгаков сделал буквально всё, чтобы подвести их к такому тяжелому решению.