Крым 1917–1920. Революция и Гражданская война

Если у нас хватит силы, то этот мирный договор не будет иметь никакого значения, как клочок бумаги, точно так же на это смотрят и они. Когда у нас будет достаточно силы, чтобы раздавить гидру германского разбойника, то это мы сделаем. Настоящее время соотношение реальное есть таково, что они соглашаются подписать мирный договор и прекратить военные действия, цель у них состоит в том, чтобы уничтожить советскую власть, но в данный момент они не в состоянии этого сделать. Мы же условия такого мира также принять не можем, согласиться с ним тоже нельзя, но и убить его тоже не можем, потому что у нас нет силы; и вот, когда мы приняли резолюцию, что все умрем и все превратим в военный лагерь, то посмотрим, превращено что-нибудь в красный лагерь или нет. Наша Красная армия живет в гостинице, казармы стоят пустые. Я понимаю, что все мы имеем право жить одинаково, но воевать из гостиниц нельзя; для того чтобы воевать, нужно иметь хоть маленькую, товарищескую дисциплину, без нее у нас ничего не выйдет. Дисциплина нужна и в наших организациях для того, чтобы мы могли сговориться, соединиться в одно, и потом подчиниться решению. Мирный договор подписан, мы теперь должны подчиниться общему решению, хотя бы он даже был ошибочен, потому что тогда останется хотя дисциплина рабочего класса, раз он стоит у власти. Если мы уничтожаем эту дисциплину, то у нас ничего не останется. Мы воспользуемся маленькой передышкой для того, чтобы закрепить наши завоевания, чтобы закрепить захваченные банки и заводы, и тогда мы окрепнем и снова поднимаемся на борьбу»[123].

Левые с.-р. были возмущены предложением о пересмотре резолюции, несмотря на это, Съезд принял предложения большевиков и внес поправки, которыми признавался мир с Германией.

Вопрос о мире захватил не только Съезд, он обсуждался и на местах в крымских городах. Евпаторийский Совет, разбившись на две группы, пережил несколько дней жестоких дискуссий. Одна группа, во главе с товарищами, признававшими в октябре несвоевременным захват власти, настаивала на продолжении войны с Германией, вторая же указывала на все безумие такого решения вопроса. Победа осталась за второй группой.

В Севастополе тоже выносились в ряде профсоюзов и на кораблях решения о войне с немцами. Меньшевики не заставили себя долго ждать. Они с первых же дней подняли вой о предательстве, продажности советской власти, настаивая на отказе от мира, призывая к продолжению войны.

Ошибочность «левореволюционной» фразы, отсутствие у требующих продолжения войны учета соотношения сил вскоре были достаточно ярко доказаны не только общереспубликанским примером, но и местными крымскими. Наступление немцев на Крым, начавшееся через месяц после Съезда, с очевидностью доказало невозможность борьбы. Красногвардейские части не способны были противостоять немецкой армии, а архиреволюционные меньшевики ехали на поклон к начальникам наступающих немецких отрядов, встречая их с хлебом и солью.

Что решил Съезд по аграрному вопросу? Делегаты Съезда крестьяне еще при обсуждении вопроса о мире выказывали нетерпенье, внося предложения о прекращении прений с тем, чтобы можно было приступить к весьма их интересующему вопросу о земле. Несмотря на то что вопрос о земле был решен Всероссийским Съездом Советов, а местная конференция ревкомов, состоявшаяся в январе, признала решение Съезда Советов и широко объявила об этом населению, на Съезде обсуждение вопроса о земле происходило в весьма напряженной обстановке борьбы между большевиками и левыми социалистами-революционерами.

Последние (с.-р.) настаивали на проведении социализации земли немедленно, большевики заняли другую позицию. Представители большевиков доказывали невозможность распределения земли по тем мотивам, что нет точного учета земельных фондов и потребности в земле у крестьян, неравномерное распределение земель крупных землевладельцев между уездами и селами при распределении может вызвать борьбу между крестьянами отдельных сел, вести сейчас переселение крестьян из малоземельных волостей в волости, имеющие излишки земли, нельзя, вследствие ограниченности средств, необходимых на переселение, и, наконец, распределение земли может привести к сокращению посевной площади, так как распределение затянется, время же начала посева уже пришло.

Позиция большевиков в основном сводилась к тому, что нужно провести не социализацию, а национализацию земли. Являясь совершенно правильной не только по тем практическим мотивам, которые выдвигала фракция большевиков, но и в своей основе, эта позиция в условиях весны 1918 года являлась все же ошибочной и отражала недостаточный учет настроений деревни. Это было продолжением невнимательного отношения к деревне, отмеченного еще на октябрьской и ноябрьской губернской конференции большевиков, тем, что вопрос о крестьянстве и работе в деревне так же, как вопрос о работе в профсоюзах, там не обсуждался.