Крым и крымчане

Грушевский просидел за решеткой всего несколько месяцев, после чего вышел на свободу, и обошлись с ним удивительно мягко – вместо тюрьмы или Сибири, где ему было самое место, всего-навсего отправили в ссылку в Симбирск, а потом в Казань (по другим источникам, и вовсе в Москву). Причины столь удивительной мягкости так и остались неизвестными – то ли «исчерпывающие доказательства» оказались не столь уж исчерпывающими, то ли подсуетились большие друзья Грушевского, российские либеральные интеллигенты (к тому времени превратившиеся в серьезную и горластую силу, имевшую большое влияние на пресловутое «общественное мнение», да вдобавок научившиеся мастерски шантажировать правительство по самым разным поводам). А может, пана профессора вульгарно перевербовали и выкачали много интересной информации – дело в практике спецслужб обычное… Как бы там ни обстояло, «бородатый тролль», смело можно утверждать, отделался легким испугом…

Отступим назад на несколько десятилетий, перенесемся в Галичину, в которой австрийцы (а позже и вошедшие в долю немцы) пытались создать чистейший «украинский язык».

Теперь галичанский, пожалуй что, и в самом деле – особый язык. Могу судить по личному опыту. В 2005 году в Киеве на книжной ярмарке я разговорился с юной очаровательной галичанкой, как немного погодя выяснилось, студенткой-второкурсницей. Поначалу разговор откровенно зашел в тупик: исключительно потому, что она плохо понимала мой украинский, а я столь же плохо – ее галичанский. Перешел на польский, тогда только беседа и заладилась. Из искреннего любопытства поинтересовался: а что, в Галичине в школах не учили украинского? Очаровательная панна Иванна (как оказалось, впервые в жизни приехавшая «на Всхид», то есть на восток, на Левобережье из родных мест, располагавшихся даже гораздо западнее Львова) неподражаемо взмахнула ручкой и с ясной улыбкой поведала:

– Учили, конечно. Но то такой официоз… Нам достаточно и своего языка…

Но то – теперь. Были времена, когда большинство галичан ни о каком таком «своем языке» и не слыхивали. Более того, прорусские настроения были столь сильными, что первые памятники Пушкину даже раньше, чем в России, появились впервые в галичанских селах. Самый первый – в селе Велички в 1887 году.

Русофильские настроения окрепли после 1849 года, когда через Галичину проходили русские войска, двигавшиеся на подавление венгерского мятежа. Люди увидели, что идет армия, говорившая почти на том же языке, молившаяся точно так же.

Однако и в Вене не дремали. Если поляки в свое время вели себя тупо-колонизаторски по отношению к жителям доставшихся им областей Малоросии, то австрийские политики и спецслужбисты оказались гораздо умнее и расчетливее. Стратегический план, рассчитанный на долгие годы, состоял в том, чтобы, как уже говорилось, оторвать от России Украину и превратить ее в «самостийную державу» под протекторатом Вены. Простым военным захватом, в Вене прекрасно понимали, решить дело не удастся – Российская империя была противником серьезным. Решено было «пойти в обход»: убедить малороссов, что они – особый народ со своим особым языком, не имеющий ничего общего с «москальскими колонизаторами» и обязанный добиваться «свободы».

Австрияки работали не спеша, с немецкой дотошностью, по принципу «капля камень точит». По всей Галичине волшебным образом возникли многочисленные «литературные», «географические», «исторические» и «культурные» общества, организованные, как утверждалось, на голом энтузиазме бескорыстными патриотами «самостийной Украины». Хотя мало-мальски понимающему человеку ясно: такого размаха на голом энтузиазме ни за что не достигнуть, нужны большие деньги…

Все эти «общества» и «товарищества» тянули щупальца и в российскую Украину. Агитация и пропаганда велись не оголтело, довольно искусно, но с безупречностью часового механизма: украинцы – это отдельный народ, порабощенный «злыми москалями», следует добиваться создания «вольной державы», где будут говорить на «чистейшем украинском языке». Со временем в Галичине этот язык ввели в обращение практически официально – созданный на основе местного диалекта, в силу исторических причин насыщенного полонизмами, а то и заимствованиями из немецкого (Галичина в течение не одного столетия была под властью поляков, а при очередном разделе Польши с 1772 по 1918 год пребывала в составе Австро-Венгерской империи). На этом языке стали издаваться многочисленные журналы и газеты, главным образом рассылавшиеся бесплатно едва ли не всем и каждому – как в наше время рекламные листки.

Вот только масса «украинского» населения Галичины и Буковины упрямо продолжала именоваться «русинами», свой язык называла «русинским» и от нововведений категорически открещивалась. Бесплатные газеты и журналы сплошь и рядом отсылались обратно с комментариями, не требующими особого перевода: «Не смийти мени присылать такой огидной (поганой. – А. Б.) макулатуры». Возвращается обратным шагом к умалишенным.