Крымский Джокер

ется, и вот уже только раскисшие бумажные хлопья медленно удаляются в темноту.

О вере слишком много говорилось, и будет сказано ещё. Но почему-то веру всегда связывают с

религией. Верить, что наступит следующий день - уже довольно безрассудно и смело.

Неужели всё-таки нелишним окажется обол для Харона, положенный тебе под язык после смер-

ти? Как знать…

Но видно всё это - лишь такие же образы, как и мои бумажные кораблики, но только общеприня-

тые и закалённые временем.

И какими наивными представляются все споры и дискуссии о христианстве и буддизме, о проте-

стантстве и вечной загробной жизни тому, кто верит, что он есть, и кто прислушивается к голосу

собственного сердца. Только его едва слышный стук может мне рассказать, что я жив и будущее

грядёт. Этот звук мне гораздо слышнее, чем Трубный глас и вопли грешников в аду.

Только ему я верю до конца.

* * *

Об одном лишь жалею я - о том, что скоро умру. Но это не страх и не привычка к жизни. Это

только грусть о предстоящем угасании ещё одной великой любви человека к самому себе.

* * *

Что-то слишком много разговоров, не правда ли?.. Иногда так хочется тишины.

Слушай, сын, тишину,

эту мёртвую зыбь тишины,

где идут отголоски ко дну,

где немеют сердца,

где не смеют поднять лица...

-Вы не любите стихи? И не знаете, зачем они нужны? А что же вы любите?

-Мы любим пожрать. В самом прямом смысле этого слова. Да так пожрать, чтобы и пьянство в

радость, и похмелье всласть. И пива, пива!

И девочек!

Крра-сот-та!

«Что такое любовь? Что такое творение? Устремление? Что такое звезда? - так вопрошает послед-

ний человек и моргает. «Счастье найдено нами», - говорят последние люди и моргают».

И я, грешный, похоже, моргаю вместе с ними. Потому что тоже люблю пиво и девочек, и часто

поутру на свинарник похожа душа моя.

Но я люблю и стихи. И старых философов с их непростыми задачами. И что же это за любовь та-

кая всеядная!

И где же здесь вкус?

258

Но не нужно спешить корить себя за то, что есть. Не стоит мучиться также из-за того, что уже

было. Только в будущее должен устремиться твой взор. И чтобы взрастить сильное дерево, землю

нужно удобрить и навозом. И не бояться при этом испачкать руки. Вся накипь и грязь сойдёт со

временем, если скорлупа хранит внутри что-нибудь стоящее. И если не будешь лукавить перед

собой - станешь праведником. И это будет высшая правда, высший Суд - твой суд. И никакие

муки ада не страшны станут тебе, ибо ты сам осудил себя на вечную правду.

А что может быть мучительнее правды?

* * *

Истории всемирного оправдания жажду я. Только её читал бы, только её слушал... Пусть всё на-

писанное не выглядит, как желание оправдать себя. Пусть это будет полным оправданием для

всех. Кто примет это, тот сможет идти вместе со всеми дальше, но уже с высоко поднятой голо-

вой.

Терпеливо один…через горы руин….

* * *

Я вижу - ваши слегка обновлённые глаза уже полны вопросов.

Не стоит спешить - впереди целая жизнь. Или ночь, равная чьей-нибудь небольшой жизни.

И когда я внимательно вглядываюсь в тёмные глаза ночи, я вижу, как Мастер масок крадётся к

воротам нашего города. Словно вор, прячась от назойливых взглядов, несёт он свой волшебный

мешок. И каждый, кто видел его за работой, знает - в котомке старого лукавца изношенные за день

людские маски. И когда время перевалит за полночь, этот лукавый старик возьмёт лунную краску,

и станет обновлять эти хрупкие бесконечные изделия, чтобы до первых лучей солнца успеть вер-

нуть их на привычные места - на наши лица.

А луна этой ночью

как на горе ослепла, -

и купила у Смерти

краску бури и пепла.

И поставил я в сердце

с невесёлою шуткой

балаган без актёров

на ярмарке жуткой.

Так где же истинная суть? Как распознать среди множества своих масок единственное и непо-

вторимое творение Вселенной, которым являешься ты?

Как плотно приросли к лицу некоторые личины! И, бог мой, как похожи они друг на друга! Вот

маска «Сердитый папа» - ты помнишь, видел его неоднократно в детстве у своего родителя? Те-

перь эта маска стала твоей, безумец!

А вот «строгая учительница», «старый весельчак» и «похотливый фавн».

А вот и последняя, сделанная на совесть – «мертвец». Просто жуть!

Нет конца и края творениям злого гения. И некоторые из масок не оторвать уже от живого лица

никогда. Это одно из неизбежных явлений нашей данности. Игра… Будешь хорошо играть - тебя

будут уважать. Сконфузишься - станешь обладателем дурной репутации.

Неужели наши естественные лица так безобразны и отвратительны, что их нужно прятать? Или

это цивилизация сделала игру необходимой, чтобы отличить человека от зверей?

И снова чудятся мне где-то неподалёку грозные очертания трёхголового Всадника. И Мастер

масок уже не кажется таким уж безобидным шутником. Скорее он - злобный Горбун, прислужник

старой морщинистой королевы Морали, который занимается этими ночными перевоплощениями

по её прихоти.

И вновь встаём мы со своих лежбищ одураченными и недовольными. Ведь довольство и веселье

не нуждаются в притворстве. Там, где царит искренняя радость, все маски разлетаются в пыль. И

начинает пятиться мораль, и не нужна совесть.

259