Крысиный король

Ее разыскала полиция. В участке ее допрашивал тихий человечек по имени Кроули. Он несколько раз и в разных выражениях спрашивал, видела ли она Савла после его исчезновения. Спрашивал, способен ли Савл на убийство. Спрашивал, что она думает об отце Савла, которого она никогда не встречала, и что о нем думал Савл. Он спрашивал, что Савл думает о полиции. Что она сама думает о полиции.

Когда ее отпустили и она, сходя с ума от злости, вернулась домой, то обнаружила в дверях записку от Фабиана, который ждал ее в пабе. Она позвала его домой, они курили травку и под аккомпанемент хихикания Фабиана сочинили трек из сэмплов The Bill. Они назвали его «Пошел ты в жопу, мистер полисмен!».

Пит приходил все чаще и чаще. Наташа думала, что он начнет к ней приставать, как рано или поздно случалось со всеми парнями. Он так и не начал, и это было приятно, поскольку ее он совершенно не интересовал, а ссориться ей не хотелось.

Он слушал драм-энд-бейс и уже мог вставить осмысленное замечание. Она записала его музыку и использовала ее для своих треков. Ей нравился этот звук. В нем было что-то живое. Обычно основную тему она просто набирала на компьютере, но бездушность электронной музыки и ее идеальное качество начали ее раздражать. Ей нравились звуки флейты. Паузы, которые он делал, чтобы вдохнуть, вибрации звука, слышавшиеся, когда она замедляла музыку, крошечные несовершенства, без которых невозможен человек. Теперь ее басовые партии следовали за звуками флейты.

Она постоянно экспериментировала и записывала новые треки без него. Через некоторое время она решила собрать все свои эксперименты с флейтой в одном треке. Иногда они играли вместе, и она включала то ударные, то басы, то голос, а Пит импровизировал. Она записывала это все, а потом много размышляла над результатом. Наконец она придумала, как им выступить вместе. Джаз-джангл. Свежий и противоречивый вариант драм-энд-бейса.

Но сейчас она погрузилась в работу над треком, который назвала «Город ветров». Она возвращалась к нему день за днем, отлаживала его, добавляла новые басовые ноты, украшая его флейтой, закольцовывая трек сам на себя.

Она прекрасно представляла, чего хочет добиться. Нервные ритмы Public Enemy, примерно как в Fear Of A Black Planet, высокие частоты, которые постоянно как будто смотрят назад через плечо. Она растянула звуки флейты, повторы настораживали слушателей, и тут флейта начинала возражать, снова и снова возвращаясь к чистым нотам, и эта чистота переходила в паранойю. Ничего невинного в ней не было.

Питу нравилось то, что она делала.

Она не позволяла ему слушать незаконченный трек, но иногда уступала просьбам и играла ему пятнадцатисекундные фрагменты. Несмотря на притворное раздражение, ее радовали его восторги.

– Наташа! – говорил он. – Ты меня в самом деле понимаешь. Я не думал, что это возможно.

Картины убийства на Морнингтон-Кресент все еще преследовали Кроули.

О гибели неизвестного сообщили, но вот жуткие подробности замалчивали. Оставалась отчаянная надежда на то, что, скрыв невероятные факты и обдумывая их тайком, полиция сможет что-то придумать.

Кроули в это не верил.

Убийство не было связано с его расследованием, но Кроули все равно приехал осмотреть место преступления. Чудовищное происшествие напомнило ему о странном исчезновении Савла и убийстве двух полицейских.

Поезд все еще стоял у платформы, хотя прошло несколько часов с тех пор, как машинист в истерике позвонил в полицию и сообщил какой-то бред. Короткий осмотр места происшествия подтвердил, что «летающий человек» был подвешен на веревке у входа в тоннель. Обрывок веревки все еще свисал сверху. Немногих пассажиров вывели, а машинист разговаривал с психотерапевтом где-то на станции.

Поезд был измазан засохшей кровью. От тела почти ничего не осталось. Идентифицировать личность не удалось. Зубы разлетелись в крошку, когда на лицо человека обрушилась стена стекла и металла.

От этого преступления нельзя было отвлечься. Останки были везде. Валялись на платформе, забрызгали стены, прилипли обгоревшими кусками к контактному рельсу, размазались по первому вагону. Камеры не записали ни преступника, ни преступление, ни жертву.

Они оба пришли и исчезли незамеченными. Как будто металлические колья, окровавленные обрывки веревки и клочки плоти сами собой возникли в темном тоннеле.

Кроули переговорил с детективом, которому досталось это дело. У того до сих пор тряслись руки, хотя он провел на месте преступления уже больше часа. Кроули не представлял, как связать это преступление со своим расследованием. Здесь даже жестокость была другая. Убийство полицейских было жестоким, ужасным, но явно внезапным. А здесь как будто провели какой-то садистский ритуал, принесли жертву темному божеству. Жертву явно пытались лишить достоинства и способности к сопротивлению. Кроули размышлял, оставался ли мужчина – они нашли кусок тела, явно подтверждавший, что это был мужчина, – в сознании, когда поезд мчался ему навстречу. Кроули вдруг замутило от ужаса.