Ксерокопия Египта

– Снаружи были такие же изображения, но без прорисованных жрецов – просто с каким-то фигурками. Да здесь такие изображение повсюду – опять же, зачем нужно было тратить так много краски на обычную гробницу?

– Ну, может, это не совсем обычная гробница? – турагент решил коротко и ясно подвести итог болтовне своего компаньона.

– Тоже вариант. Но, может это все же храм? Вы не думали?

– Да какая разница.

– Ну, надо же решить, что писать в туристических программках: храм или гробница?

– Да зачем, – усы Рахата подпрыгнули. – Может, это вторичное использование? Ну, знаете, был завод, а стал музей. А тут – был храм, стал гробницей. Когда жрецы умерли. Почему нет? Тогда пишем в буклетиках сразу два пункта.

Профессор Психовский решил переварить полученную информацию, но несварение мыслей не давало этого сделать. Все как-то сильно смешалось в кашу – и единственным способом расставить факты на свои места было найти что-нибудь более вещественное, чем рисунки на стенах.

Песок под ногами шуршал и поскрипывал, и было в этом звуке что-то чересчур живое.

Архимедон чувствовал каждый шаг, каждое прикосновение, каждое шевеление жучка – но за многие годы он научился игнорировать эти ощущения, заглушать их, обращая лишь в глухие отголоски чувств.

Делать это намного проще, когда твое тело – несколько органов, бинты и песок.

Листья шумели в унисон с бурлящей водой, и все это сливалось в один спиральный звук, текущий так же бурно, как русло Амазонки. Эта естественная мелодия ручейком вливалась в уши, а оттуда попадала в голову – и выдворить ее было невозможно. Найдись энтузиаст с магнитофоном – и он записал бы это все, назвав «Природа. Музыка для расслабления».

Архимедон же игнорировал этот внешний шум. И дело было вовсе не в том, что уши его опоясывали туго затянутые бинты – отчетливо слышать это не мешало.

Просто Архимедон, как бы это сказать, абстрагировался. Впал в некое подобие транса, как это иногда делают тибетские монахи – но, в отличие от них, одной ногой сознания стоял в реальном мире, а другой было где-то за порогом.

– Они лезут все глубже и глубже, – голос Архимедона, и без того слегка приглушенный, теперь звучал словно бы из-под подушки.

– Ну и славно, – Эфа закинула ногу на ногу, раскинувшись на своем троне. – Будет, с кем пообщаться.

– Наша компания тебе уже надоела?

– Нет, просто мне интересно, как они выглядят. И что изменилось. В частности, изменилось ли то, чего я хочу. Ну, времени то много прошло…

– Ну, выглядят не лучше тебя, это уж точно, – загремел вошедший Икор, попутно поглядывая в еще не закаменевшие фрагменты зеркал. – А насчет изменений… почему-то мне кажется, что все осталось прежним.

Эфа как-то отреагировала на появление Икора, но Архимедон пропустил это мимо ушей – точнее, услышать он услышал, но просто дал словам вылететь прочь из сознания. Сейчас они были лишь ментальной шелухой, которая мешала сосредоточиться.

И чем больше он абстрагировался от мира здесь и сейчас, тем точнее рисовалась картина в сознании. Сначала это было словно отражение отражения, что-то непонятное, с размытыми контурами, которые сплетались и снова отражались.

А потом он увидел все, что хотел.

В этих кривых зеркалах бессознательного, отпечатках воображения, перед ним раскрылись далекие просторы горы Олимп, сменяемые подземным царством Аида, которое вливалось в мир мертвых Осириса, потом возносилось к далеким и разросшимся ветвям Иггдрасиля…

Он путешествовал по всем былым царствам и империям богов, по этим некогда полным сверхъестественной жизнью местам, где теперь остались лишь сухие, колючие и серые пустоши.

Перед ним открылись могильные камни – сотни, тысячи камней на огромном кладбище, которое словно плавали на волнах реальности, искрясь обрывками цветов и шипя эхами звуков.

Каждое надгробье было подписано. И только одно, огромное, возвышающееся над остальными, было голо – но на нем уже начинали проступать буквы…

Архимедон ощутил его присутствие. Он обвился вокруг этого надгробья и ждал.

– Не сомневайтесь, – не то чтобы сказал, а подумал он. Но подумал так громко, что мысль пролетела взрывной волной, и Архимедон услышал этот голос – казалось бы, сотканный из разных природных звуков, как и у любого другого бога. – Я чувствую запах… скорой смерти.

– Эй, Архимедон? Все в порядке? – слова Эфы и щелчки пальцем вернули его в настоящее. – Ты как-то надолго отключился.

– Я видел его, – отозвался Архимедон.

Икор и Эфа слегка оцепенели.

– Значит, время действительно пришло?

– Я не совсем понял…

– А что мы будем делать, – прервал драматический момент Икор, – с нашими гостями?

Архимедон вздохнул и хлопнул в ладоши.

– Хотеп! Хой! Встретьте мужчин, как полагается, – крикнул он так, чтобы голос разнесся по залам и был услышан теми, кем должен быть услышан.

– А ты так уверен, что это мужчины? – Эфа высунула змеиный язычок.

– Они ходят по песку, а где песок – там и я. Конечно, уверен.