Кто здесь хозяин? [Новеллы]

— И этого для Абесадзе оказалось достаточно? Зачем вы морочите мне голову, молодой человек? Или ученые кажутся такими наивными и простодушными людьми, не от мира сего?

— Как вам сказать. — Джумбера прошиб холодный пот. — Это действительно было так…

— Я знаю, как это было! Из трех вариантов один: первый — директору позвонило влиятельное лицо, второй — коррупция сделала свое дело, и третий — вы его допекли, и он устал вам отказывать. Я-то хорошо знаю, что за жук этот ваш Абесадзе.

— Я… я новый человек… я не настолько хорошо знаю… — пролепетал младший лаборант, запинаясь и глотая слова.

— Э-э… послушайте-ка… как ваша фамилия?

— Брегвадзе…

— Послушайте, Брегвадзе. Вы знаете, что вытворяет Абесадзе? Он не дает командировок несчастным ученым, но оформляет командировочные удостоверения, а деньги прикарманивает. Вам нужны факты? Извольте. Месяц назад он выдал командировочное удостоверение моему ассистенту Миротадзе, а денег не дал, мол, нет средств сейчас. А командировочная сумма выдана, и в ведомости стоит фиктивная подпись. Я только недавно узнал об этом. Кроме того, он неотесанный грубиян. Я его в люди вывел, человека из него сделал, а он теперь меня позорит. Восемь лет директором института и до сих пор не может выучить как следует хотя бы русский язык!..

— Неужели все это правда? — обомлел Брегвадзе.

— Какой смысл мне наговаривать, Чивадзе?! — патетическим тоном проговорил академик.

— Брегвадзе, батоно, — подсказал младший лаборант.

— Разве когда-нибудь я говорил неправду, Брегвадзе? — вопросил Тереладзе и решительно водрузил на нос очки.

Когда Джумбер шагал назад по коридору к своей лаборатории, его неприятно познабливало. Встреча с Тереладзе разрушила тот образ большого ученого, который жил в его воображении с самого детства и который он наделял всяческими достоинствами и добродетелями. «Я думал, что он парит где-то в горних сферах, робел и боялся, что говорить с академиком будет так трудно и сложно, что я со своими зачаточными знаниями буду сгорать со стыда и заплутаюсь в дебрях терминов и гипотез. А он о науке и словом не обмолвился. Какое мне дело до того, оплатили ассистенту Миротадзе командировку или нет?.. Или, может статься, я допустил какую-то оплошность, ляпнул что-то не то, не показал себя с достойной стороны и потому Гайоз Тереладзе спустился с высоты научных материй в абесадзевское болото?..»

Спустя неделю, а может, и меньше, младший лаборант подзабыл беседу с академиком и увлекся иным, более насущным делом. Он занялся оздоровлением своей шевелюры: ежедневно, высунувшись в окно по пояс, он поливал голову эффективным средством для укрепления волос. По отношению к лекарству было бы, пожалуй, вернее употребить слово «смазывал» или «втирал», однако Джумбер именно поливал голову снадобьем, которое собственноручно изготовлял тут же, в лаборатории, из отвара лаврового листа и дзирхвени. В последнее время у младшего лаборанта катастрофически начали выпадать волосы, а он жаждал каким-нибудь образом сохранить их до женитьбы. И если что-либо могло ускорить женитьбу молодого химика, так только его неудержимо редеющие кудри.

Неожиданно в лабораторию впорхнула Калиста Торошелидзе. Вообще-то что было постыдного в том, что Джумбер заботился о своей внешности, однако при появлении эфирного создания он отскочил от окна, подставил под кран склянку с лекарством и схватился за полотенце.

Но было уже поздно.

— Помогает?

— Чему? — Джумбер осушил волосы и теперь внимательно изучал свое отражение в осколке зеркала.

— Чему, чему! Радикулиту! Что это творится с вашим братом, куда ни войдешь, все чем-то обливаются, волосы лечат.

— Не знаю… Пока ничего определенного сказать не могу, — застеснялся Брегвадзе.

Калиста работала в канцелярии. Она была не то чтобы совсем уж курьер, но занимала какую-то промежуточную должность между секретарем-машинисткой и посыльной. Всем и каждому она небрежно поясняла: «Это мне нужно для стажа», только непонятно было, какой такой стаж ей требовался, если за целых пять лет она не могла его набрать. У Калисты были коротко подстриженные пепельные волосы и тонкий, чуть вздернутый носик. Беспокоили ее или нет теснейшие джинсы, сказать вам не могу, но совершенно несомненно было то, что они довольно пикантно обтягивали ее бедра.

Джумбер не помнил, чтобы мадемуазель Торошелидзе когда-либо заглядывала в мирманологическую лабораторию, и тем более раздражала его бесцеремонность сотрудницы канцелярии. Напевая что-то себе под нос, Калиста изящно двигалась по комнате, во все суя свой вздернутый нос и без конца задавая вопросы. «А это что?» — спрашивала она про стеклянную банку с притертой крышкой. Прежде чем Брегвадзе успевал ей объяснить, что это и для чего, она уже обращала свое внимание на очередную склянку, открывала крышки, нюхала и, брезгливо морщась, восклицала: «Фу, какая гадость!»

— Слушай. — Калиста остановилась наконец посреди комнаты, выставив вперед правую ногу с подчеркнутым изяществом, покачивая станом и искоса кокетливо взглядывая на растерявшегося лаборанта: — Ты не знаешь, младший препаратор входит в профиль?