Кто здесь хозяин? [Новеллы]

— Не знаю. — Джумбер оторвал взгляд от красивых ножек «манекенщицы». — В мое время входил, сейчас не знаю…

— Думаешь, почему я тебя спросила? Абесадзе переводит меня младшим препаратором.

— Когда?

— Говорит, как только появится место. Если не врет, конечно. Вообще-то он очень скользкий человек. И потом, я терпеть не могу врунов! Ко мне-то он вроде неплохо относится, но это же такой пройдоха! Знаешь, сколько у него мертвых душ оформлено?

— Сколько? — нехотя спросил Джумбер.

— Ну, одна, например, у вас — Барбале Геловани. Второй какой-то Котэ Кричинашвили — в морфо-крихсологической, подожди, кто же еще? Да, Григол Джабуа в минхро-чачологической лаборатории, четыре месяца назад его оформили. Это только те, которых знаю я, а кого я не знаю — их сколько?! Говорят, их зарплаты он прикарманивает.

— Кто говорит?

— Да все говорят, весь институт!.. Просто в лицо ему сказать никто не осмеливается. Меня-то это совершенно не интересует, я ведь только из-за стажа здесь работаю, просто я терпеть не могу таких. Знаешь, кроме этого, он, по-моему, страшный бабник. Иной раз так осматривает меня, ну прямо взглядом раздевает! Старый хрыч!..

— Ну, значит, быть тебе младшим препаратором.

— Фу, как тебе не стыдно! Куда загнул, а? Да пусть только посмеет пальцем дотронуться, я ему серной кислотой в глаза плесну!

— А где ты ее возьмешь, серную кислоту? — усмехнулся Джумбер.

— Уж как-нибудь! Во всяком случае, столько, чтоб ему глаза выжечь, достану! Ну ладно, я занята, пока! — Последнее слово Калиста произнесла по-русски — для пущей светскости, что ли, и, взмахнув на прощанье рукой, бесшумно, точно кошка, исчезла, оставив в лаборатории аромат каких-то заморских духов.

Джумбер запер дверь, взял свой лавровый бальзам, заткнул за воротник полотенце, высунулся в окно и принялся поливать голову.

Закончив процедуру, он тщательно высушил волосы. Потом среди вороха бумаг, наваленных на столе, разыскал бумажку с текстом «сейчас вернусь», приколол ее на дверь и, спустившись по лестнице, вышел во двор.

Стояла жара.

Вода из шланга, щедрой струей пущенная на персиковые саженцы, лилась вниз по спуску на улицу, на мостовую, где автомобильные покрышки развозили ее веером, являя весьма приятное зрелище тому, кто взирал на все это сверху.

Над крышами зданий трепетало серо-желтое марево. Ядовитый покров, сотканный автомобильными газами и заводскими дымами, прорывали вершины Мамадавида и Шавнабады. Устремленные ввысь, они, казалось, стремились приподнять к небесам и самый город.

А город будто не замечал своего едкого покрова, он был включен в сеть высокого напряжения, люди сновали по улицам туда и сюда с озабоченными лицами, и им было некогда глядеть вверх.

Мимо Джумбера прошел Эрмало Абесадзе, склонившись над фонтанчиком, попил воды, смочил ладони, отер ими лоб, вытащив платок, встряхнул его, развернул, вытер руки и направился к «специалистам сигнализации», поглощенным наладкой очередной ГАЗ-24.

Джумберу Брегвадзе показалось, что директор его увидел, но сделал вид, что не заметил, и не поздоровался.

«Чего он пыжится! Можно подумать, этот институт ему в наследство от отца достался! Назначил меня младшим научным сотрудником, только и всего, большое дело! Спасибо я ему сказал, поблагодарил, чего ж еще надо! Его почему-то не удивляет, что он директор, а то, что я лаборант, — удивительно?» — раздраженно подумал Джумбер и, словно испугавшись своих мыслей, снова стал всматриваться в нависший над городом зной.

…— Значит, все это правда! Нет у них ни стыда ни совести! Я-то думал, наговаривают. Да нет, ведь все правда, вот, гляди!

Джумбер и не заметил, в какой момент и как рядом с ним очутился табельщик Заза Ципуриа.

— Ты это о чем? — с удивлением спросил он.

Заза не отрывал глаз от приближавшегося к «мастерской сигнализации» Эрмало Абесадзе.

— Гляди теперь, гляди! Вот так, у нас на глазах все и произойдет! Я-то думал, враки, что директор с ними в доле. Разве этот уважаемый солидный человек опустится до того, чтобы у Сосо Табуцидзе и Бадри Мачитадзе деньги брать, думал я, чуть не разругался с моим приятелем, он пари предлагал, хорошо еще, я не согласился на пари, проиграл бы, дурак, как пить дать, проиграл бы! Вот полюбуйся!

И будто в подтверждение слов Зазы директор потрепал по плечу сидевшего на корточках Бадри Мачитадзе, Бадри выпрямился, что-то сказал лежавшему под машиной Табуцидзе. Потом директор и Мачитадзе вместе зашли в бокс. Минут через пять оба вышли оттуда, и директор, не попрощавшись, ушел, а Бадри снова занялся машиной.

— Видишь, прав оказался мой приятель! Разве можно еще спорить о том, заодно с ними директор или нет? Ой-ой-ой, глаза бы мои не глядели! Совсем совесть потерял! Эх, где такой человек, который ему правду в лицо скажет, а? Кто на это осмелится, кто! Я-то знаю, чего он заслуживает, но…