Кто здесь хозяин? [Новеллы]

— Не бедняжка он, а счастливец! Я чего только не слышу, ну и что? — несмешно пошутили рядом.

— Четвертый! Четвертый! — внушал Имедо немому.

— А-а-а-а! — похоже, патлатый не знал арифметики.

— Пошли! — Имедо взглянул на часы, решительно встал и, улыбнувшись немому, стал проталкиваться к выходу.

Сошли на первой же остановке. Имедо за руку, как ребенка, перевел немого через улицу, почему-то решив, что тот ко всему еще и плохо видит.

К площади подъехали на троллейбусе, пересели на четвертый и еще не подъехали к известковому, как пробило восемь.

— Ну как, отсюда дойдешь? — крикнул в ухо немому Имедо, когда они спрыгнули на улице Шмидта.

— А-а-а-а! — отозвался его спутник, помахал клочком картона и прижал руку к сердцу, в знак того, что, мол, если уж так уважил, доведи до места.

— Да опоздал я, понимаешь?! — Имедо в отчаянии поднес часы к глазам немого.

— А-а-а-а! — ныл патлатый.

— Ну пошли же, черт тебя побери!

У висячего моста над Вацадзевской балкой немой обрел дар речи:

— Давай все деньги и шуруй без оглядки, не то… В общем, знаешь!

Речь «немого» отличалась внятностью и внушительностью.

— И это все?! — возмутился он, обнаружив в кармане поводыря всего-навсего семь рублей. — Так чего же ты галстук-то нацепил? Отпирай портфель! Вот зараза! Хоть газетами бы набил, хоть кусок хлеба с сыром засунул? Ну-ка, что за часы? «Победа»… Каменный век! Ну, ты даешь, голопятый! — «Немой» щелкнул кнопкой складного ножа, и лицо бракеровщика покрылось смертельной бледностью.

— Ничего, ничего! — подбодрил его патлатый и отсек ножом галстук под самый узел. — Шпарь назад, да не вздумай узнать на улице… В общем, знаешь!

— Ладно! — мотнул головой Имедо и пустился по спуску, ликуя оттого, что все кончилось лишь усекновением галстука.

Завцехом Силибистро Харадзе, тщедушный косоглазый мужчина с не соответствующим сложению зычным голосом встретил его у входа:

— А ну, марш отсюда! Смену из-за него не могу отпустить! Попробовал бы, каково всю ночь у машины!

— Дяденька Силибистро…

— Я тебе дам дяденьку…

— Бандит на меня напал!

— Что-о? Кого он морочит? Среди бела дня?!

— Вот, глядите, галстук отрезал! — сунул Имедо под нос Силибистро обрывки своего украшения.

Оглушительный смех Силибистро Харадзе потряс своды цеха, но ему и на сей раз удалось взять себя в руки.

— Держите меня, не то прикончу. Фантазер! Хоть бы придумал что-нибудь путное. Недотепа! Бандит среди бела дня в автобусе. Еще один выговор! Опоздаешь! — все, чтоб духу здесь не было!

Утром третьего трудового дня Имедо Парцвания проснулся с твердой решимостью не останавливаться на дороге, если даже подымется из могилы и встретит его, уперев руки в бока, у памятника Киквидзе его дед Эквтиме Парцвания. Чтобы избежать нечаянных встреч, махнул на площадь коротким путем через кладбище.

Пробегая по бревнышку над ручьем, он вдруг заметил черепаху, упавшую навзничь на дно ложбины, изо всех сил мотающую головой и силящуюся перевернуться. Черепаха была самая крупная из всех, каких Имедо когда-либо видел на Огаскурском кладбище.

Имедо скинул обувку, закатал брюки, спустился в ложбину, перевернул черепаху и взбежал обратно. Еще не дойдя остановки, повернул вдруг назад, снова скинул обувку и закатал брюки, поднял черепаху, оказавшуюся тяжелехонькой, выкарабкался и пустил черепаху на травку…

Завцехом Силибистро Харадзе, тщедушный косоглазый мужчина с не соответствующим сложению зычным голосом встретил его у входа.

Ничего особенного не случилось. Буря пронеслась мимо сжавшегося в комочек, обратившегося в сплошные испуганные глаза Имедо. Завцехом поулыбался и несвойственным ему мирным и тихим голосом признался:

— Уломал ты меня, брат! Уломал… Голову дам отсечь, не по своей воле опаздываешь. Ну, проходи, проходи, давай вкалывай!

Имедо терзался сомнениями — вторить ли смеху грозного Силибистро или просто склонить повинную голову.

Перевод М. Бирюковой

Страсть

За Огаскурским кладбищем, на Салуквадзевском поле, открылась ярмарка.

Когда-то эти земли по обе стороны Цкалцителы принадлежали некоему Салуквадзе. Давно уже канули в Лету времена частной собственности на землю, но места эти все еще называют по имени прежнего владельца. Неизвестно, в каких целях использовал блаженной памяти Салуквадзе это поле, но колхозу от него никакой прибыли. Неурожайная красная земля. Трава и та растет тощая.

Стремясь ограничить время, затрачиваемое людьми на товарообмен, местные власти разрешили в первое воскресенье каждого месяца устраивать здесь ярмарку.

Чего только не найдешь на ярмарке! Чем только не торгует наш крестьянин — любой спрос удовлетворит. От катушечных ниток до мельничного жернова — все можно купить на огаскурской ярмарке.

С пяти утра до захода солнца она кишмя кишит народом.

Здесь вся Имерети (и Верхняя и Нижняя). Через Сачхерский перевал прибывают сюда и из Гаре-Картли, полно рачинцев, спустившихся по теснинам Хвамли.

По обе стороны шоссе, почти до самого поворота на Зестафони, выстроились в ряд машины.