Куджо

Болезнь, проникавшая все глубже и глубже в его нервную систему, разрушала ее, как ненасытный степной пожар – сплошной сизый дым и огонь, стелющийся по земле, – путала мысли, ломала привычный шаблон поведения, но, как ни странно, при этом она обострила его хитроумие. Он был уверен, что доберется до ЖЕНЩИНЫ и до МАЛЬЧИКА. Это все из-за них. Из-за них у него все болит и трещит голова, жутко разбитая после бросков на машину.

Сегодня он дважды забывал о ЖЕНЩИНЕ и МАЛЬЧИКЕ и выходил из сарая через собачий лаз, который Джо Камбер прорезал в двери задней комнаты, где у него был вроде как офис при мастерской. Куджо ходил на болото на границе участка Камберов и оба раза пробегал совсем близко от входа в крошечную известняковую пещерку, где обитали летучие мыши. На болоте была вода, Куджо ужасно хотелось пить, но почему-то при виде воды он впадал в ярость. Он хотел выпить воду; хотел убить воду; плескаться в воде; ссать и гадить прямо в воду; забросать ее грязью; растерзать, искусать до крови. Оба раза эти противоречивые чувства приводили его в замешательство и гнали прочь. Он весь дрожал и скулил, как щенок. ЖЕНЩИНА с МАЛЬЧИКОМ, это все из-за них. Он больше их не оставит. Куджо – добросовестный, верный пес, он никогда не отступит от заданной цели. Он будет ждать, пока не сумеет добраться до них обоих. Если потребуется, он будет ждать до конца света. Он будет ждать. Будет стоять на страже.

ЖЕНЩИНА виновата сильнее. Как она на него смотрела! Ее взгляд говорил: Да, это я. Я заставила тебя заболеть. Я запустила в тебя эту боль. Я придумала эту боль специально для тебя, и теперь она всегда будет с тобой.

Убить ее, убить, убить!

Раздался звук. Очень тихий, но Куджо его услышал; сейчас его слух стал почти сверхъестественно чутким. Ему открылся невероятно разнообразный мир звуков. Он слышал пение ангелов на небесах и вопли грешников в аду. В своем безумии он слышал реальное и нереальное.

Это был звук мелких камушков, трущихся друг о друга.

Куджо припал к земле и напряг задние лапы, готовясь к прыжку в ожидании ЖЕНЩИНЫ. Он даже не чувствовал, как из него вытекает струйка болезненной теплой мочи. Он ждал, когда покажется ЖЕНЩИНА. И тогда он ее убьет.

* * *

В разгромленном доме Трентонов зазвонил телефон.

Он прозвонил шесть раз, восемь, десять. Потом замолчал. Чуть позже на крыльцо Трентонов упал свежий номер «Голоса Касл-Рока», и Билли Фримен с холщовой сумкой через плечо покатил дальше по улице на своем верном велосипеде, беззаботно насвистывая.

Шкаф в комнате Тэда стоял распахнутым настежь, в воздухе висел запах дикого зверя – тяжелый, сухой и свирепый.

* * *

Бостонская телефонистка спросила у Вика Трентона, хочет ли он, чтобы она продолжала попытки дозвона.

– Спасибо, не надо, – сказал он и повесил трубку.

Роджер нашел на Тридцать восьмом канале матч «Ред сокс» с «Канзас-Сити» и устроился в одних трусах смотреть разминку с горячим сэндвичем с копченой говядиной и стаканом молока.

– Из всех твоих привычек, – сказал Вик, – большинство из которых варьируются в диапазоне от активно отвратных до умеренно противных, самой мерзкой мне кажется привычка есть в одном исподнем.

– Нет, вы послушайте этого мужика, – сказал Роджер, обращаясь к невидимым зрителям. – Ему тридцать два года, а он до сих пор называет трусы «исподним».

– А чем это плохо?

– Ничем… для пацана младшего школьного возраста.

– Сегодня ночью я перережу тебе горло, Родж, – улыбнулся Вик. – Ты проснешься в луже собственной крови. Ты пожалеешь о своих обидных словах, но… будет поздно! – Он схватил недоеденный сэндвич Роджера и сделал вид, что сейчас будет его убивать.

– Не трогай мой сэндвич, это негигиенично. – Роджер стряхнул крошки с голой волосатой груди. – Донны нет дома, как я понимаю?

– Ага. Они с Тэдом, наверное, поехали в «Тейсти фриз» за мороженым. Жаль, что я сейчас не в Касл-Роке, а в Бостоне.

– Зато ты представь, – ухмыльнулся Роджер, – уже завтра вечером мы будем в Нью-Йорке. Примем по паре коктейлей под часами в «Билтморе»…

– Да хрен с ними, с часами и «Билтмором», – сказал Вик. – Надо быть сумасшедшим, чтобы летом уехать из Мэна в Бостон и Нью-Йорк на неделю.

– Соглашусь, – кивнул Роджер. На телеэкране Боб Стэнли отлично начал игру, бросив мастерский крученый мяч. – Все как-то паршиво, – пробормотал он с набитым ртом.

– Вкусный у тебя сэндвич, – улыбнулся Вик.

Роджер схватил тарелку и прижал к груди.

– Закажи себе тоже с доставкой в номер. А то ишь, повадился на халяву.

– Как им позвонить?

– Вроде бы шесть-восемь-один. Там написано на телефоне.

– Взять тебе пива? – спросил Вик.

Роджер покачал головой.

– Я и так перебрал за обедом. Башка болит, в животе как-то странно, завтра утром наверняка пропоносит. Я стремительно осознаю горькую правду, дружище. Я уже не мальчишка.