Кукла Самуся

— Очень может быть. Эти балбесы полицейские даже не подумали проверить подземный ход! И если бы не лапочка и умничка Марьяна!..

— Да-да, ты молодец… Я думаю, что только на следующее утро, когда поднялся шум из-за пропажи ребенка, до Толстогуба дошло, кто оказался у него в руках, и вот тут он возликовал… Еще один момент. Домашнего телефона Балуева нет в справочниках, это закрытая информация. Откуда Толстогуб мог узнать его? Только от мальчика.

— Кстати, патологоанатом сказал, что накануне смерти Толстогуб сильно напился. Вопрос — где? И с кем? И на какие деньги?

— Да… вопросов много… Кстати, а ты не думаешь, что Толстогуба пытали? Душить и топить… это так… специфично, словно пытались выведать что-то…

— Хотели узнать, где кукла!..

— Вот ты заладила со своей куклой. Только Карине, если это она убийца, кукла была без надобности…

Киев

Дорога из Богуслава в Киев заняла больше трех часов, из которых большая часть была уже в предместье. Из-за пробок машина ползла черепашьим темпом, и Марьяна успела задремать. Снилось ей что-то несусветное — каменная голова идола со светящимися глазами, вокруг которой водили хороводы тряпичные куклы Светы, а мертвая Лиза поднималась из ложи оперного театра и целилась в Марьяну из нагана, но попадала почему-то в Карину… и та рассыпалась сахарными осколками.

Поэтому когда водитель все-таки довез пассажирку до места назначения и растолкал, она чувствовала себя разбитой и выжатой, как лимон. Больница размещалась в одном из тех новомодных зданий из бетона и стекла, где двери лифта бесшумно открываются автоматикой, где не слышно гудения кондиционеров, где медсестры и врачи столь услужливы, что от их приторной вежливости может стошнить. По крайней мере, Марьяну тошнило…

В приемном покое к ней на шею сразу же бросилась Надья, заливаясь слезами, Грег неуклюже топтался рядом.

— Врачи говорят, что шансов мало… — рыдала девушка.

— Кхм… пусти… Где он? В реанимации?

— Да.

Марьяна, как и все кошки, умела исцелять, но для этого ей надо было добраться до Устина, а в реанимацию ее не пустят. Опять же, в кошку не обернешься, потому что рядом топчутся все эти людишки… Она раздраженным взглядом обвела Грега, Надью, Анну Феликсовну, тетушку Василину, еще каких-то незнакомых ей людей, должно быть, сотрудников Устина.

— Мне надо к нему в реанимацию, — без обиняков сказала она, поскольку в таком состоянии ей вряд ли бы удалось придумать что-то внятное. — Одной.

— Врачи не пускают, — всхлипывала Надья.

— Грег, отведи ее поесть. Живо. Василина и Анна Феликсовна, вы тоже с ними сходите. Молодые люди, а вы кто?

— Начальник собственной безопасности сети «Кусь», Роман Алиев, — представился старший.

— Что вы здесь делаете?

— Вы разве не знаете? Авария не была случайностью. На записи с видеорегистратора видно, что Устина Эдуардовича намеренно подрезали и столкнули с дороги.

— Хм… — озадачилась Марьяна. — Зачем?

— Мы бы тоже хотели это знать.

— Мне надо к нему.

— Мы не пустим никого, в целях безопасности.

— Мне надо!

— Марьяна Петровна, я вас хорошо понимаю, но к нему все равно нельзя.

— Пфф!..

Она завернула за угол, устало прислонилась к стене, задумалась. Да уж, не таким способом она хотела избавиться от Устина. Марьяна выглянула в окно. Хм… последний этаж. С крыши через окно?.. Такой себе вариант. И она сама полудохлая от усталости, сейчас бы поспать… хоть пару часиков… Ладно, черт с ним. Она распахнула окно, села на подоконник, перекинула ноги… И тут ее застал крик Надьи:

— Марьяна, не надо!

Девушка подскочила к ней и с такой силой дернула назад, что у Марьяны загудела голова.

— Уймись! — попыталась она вырваться из рук Надьи. — Мне надо подышать на свежем воздухе! Чего вы все пристали ко мне!..

Через полчаса ей удалось убедить Надью, что она не собирается выбрасываться из окна из-за большой любви к ее отцу. Побродив по больнице, Марьяна нашла выход. Переодевшись в медсестру, натянув на лицо одноразовую маску, чтоб не узнали, она прихватила тележку с инъекциями и с уверенным видом направилась в реанимацию. Уже по дороге, хищница начала урчать…

Урчание в палате усилилось многократно и смешалось с тихим жужжанием аппаратов жизнеобеспечения, превращаясь в странную мелодию. Острые когти впивались и мяли те точки на теле, в которых гнездилась смерть… Шерсть опасно наэлектризовалась. Если бы кто-то заглянул в палату, то увидел бы громадную кошку, которая топталась на больном и терлась мордой о его грудь. Но никто не мог зайти, потому что дверь была предусмотрительно закрыта изнутри и для надежности подперта тележкой. Когда же через час врачи забеспокоились, взломали дверь и вошли внутрь, то увидели странную картину. У постели больного спала голая Марьяна, ее одежда медсестры валялась рядом, почему-то вся в черных шерстинках. Женщину так и не смогли добудиться, ее пришлось госпитализировать, а вот состояние Устина Керемета, наоборот, неожиданно стабилизировалось.