Кукольная королева

«Твоя сестра – ниточка, с помощью которой тебя затянули на доску. Твоя мать оказалась преградой, которую необходимо было устранить. Сожалею, что пришлось причинить тебе эту боль, но тебе я не желаю зла. И тем, кем не являюсь, не притворялся… в отличие от некоторых. Арон ведь не стремится рассказывать о себе хоть что-то стоящее, полагаю? Помимо того, что он скромный пастырь в Озёрной деревеньке, который, не обладая даже Даром, умудряется быть сильнейшим чтецом из всех, о ком ты слышала? И при этом, конечно же, не осмеливается применять к тебе или братьям Сэмперам силы, которые без раздумий использует на других? Требует абсолютного доверия, не доверяя в ответ даже такую малость, как истина о своей природе?»

Она смотрела, как тени танцуют на стенах.

Она разомкнула пересохшие губы.

– Убирайся.

«Если хочешь проверить, насколько он с тобой честен, просто не выпускай моё зеркало из рук, когда заговоришь с ним в следующий раз».

– УБИРАЙСЯ!

Крик разбился об оконное стекло – и тишина желанным одиночеством зазвенела в ушах.

Таша долго сидела, не шевелясь, не моргая, пока отражения огней странно дрожали в серебре её глаз.

Наконец поднявшись, на некрепких ногах подошла к зеркалу, блестевшему на полу у окна.

Дверь в комнату распахнулась так резко, что ударилась о стену:

– Кажется, я говорил, чтобы ты избавилась от этого предмета?

Таша выпрямилась, уставившись на Никадору, что голубым кругом сияла среди чёрного бархата ночи, обнявшего гостевую башню Клаусхебера.

– Ты пыталась его использовать?

– Я… видела в нём Лив.

Она говорила тихо, не глядя на Арона, лишь слыша, как тот подходит к ней.

– За Лив присматривает Нирулин. Твоё наблюдение ничем ей не поможет. Ты не должна бездумно использовать волшебные зеркала, особенно полученные от врага. – Арон взял её за плечи, развернув к себе. – Посмотри на меня. Ну же!

Таша посмотрела. Крепко сжимая зеркальце в соединённых ладонях.

Его глаза…

– Избавься от него сейчас, пока не поздно. Прямо сейчас. Выброси в окно, прошу.

…в его глазах сиял привычный лучистый свет, и свет этот был заразительным. Он заполонял собою все мысли, затягивал их радужной пеленой, обволакивал дурманящим туманом, твердил «всё хорошо, всё будет хорошо, просто доверься мне, просто делай, как я скажу»…

– Если не можешь выбросить, отдай мне.

…этот туман был всегда. Но только сейчас Таша смогла его заметить. Осознать здравым смыслом, который съёжился в островке ясной тени среди лучистой пелены, который впервые не заволокло безмятежным доверием к незнакомцу в фортэнье…

А она-то думала, почему ей так спокойно, когда он рядом. Почему всё меняется, стоит ему уйти.

Ведь так легко принять голос, нашёптывающий «ты в безопасности», за свой внутренний.

– Таша, отдай его мне. Я тебе не желаю зла.

Она вздрогнула.

«Тебе я не желаю зла…»

…она шла за этими лучистыми глазами, как кролик, зачарованный взглядом змеи. Почти без вопросов, почти без сомнений. Он пользовался этой властью и вёл её туда, куда ему вздумается, не трудясь ничего объяснять.

Только вот слишком многие говорили что-то о притворстве и масках, чтобы можно было и дальше к этому не прислушиваться.

– Нет. Я сама определюсь, что с ним делать. Мне надоело, что ты всё решаешь за меня и без меня.

Когда дэй отступил на шаг, в его взгляде, обращённом на неё, Таша впервые прочла удивление.

– Это зеркало… оно влияет на тебя. Неужели ты не видишь? Не чувствуешь?

– Имеешь в виду, что оно мешает тебе влиять на меня? Да. Чувствую. – Она опустила глаза, глядя на мерцающие золотистые отблески. – Ты это называешь доверием, Арон? Внушая мне нужные мысли и решения, ты говоришь о доверии? Внушая спокойствие и… о, Богиня. – Таша вдруг рассмеялась. – Вот почему мне стало легче, когда мы с тобой встретились. Мамина смерть… ты сделал её… неважной. Не такой важной, какой она была бы для меня в ином случае. Ты сделал что-то с моими воспоминаниями, так?

– Это было необходимо. Я хотел… я не стал бы…