Кукольная королева

– Напасть? С чего вы так решили? Бедняжка давно уже ходит во сне, а я как хозяйка особняка имею право быть где хочу и когда хочу. Прогуляться по ночному саду – в том числе. – Герцогиня перевела взгляд на Арона: тот как-то странно улыбался, крепко сжимая её запястье. – А вот почему вы следили за моей племянницей… Хотя забудем. Я так рада встрече с вами, что не стану требовать ответов. Не суть важно, в конце концов. – Отзвуки её голоса объясняли, уговаривали, нашёптывали о том, что невозможно выразить людским языком – только почувствовать сердцем. – Давайте лучше вернём милую Элль в её спальню и пройдёмся по саду. В свете Никадоры он ещё красивее, чем днём. Как думаете?

Удивительно: когда они столкнулись вчера, Кэйрмиль выглядела почти простушкой, но в лунном сиянии казалась выточенной из мрамора. Ожившая безупречность, воплощение Богини, один взгляд которой уносил тебя на гребне тёплой волны блаженства. Этот взгляд чаровал, этот взгляд обещал…

…и лишь где-то очень, очень глубоко в нём прятались нетерпение и…

…голод.

– Так ты ещё и ворожить умеешь, святоша? – холодные скрежещущие нотки, вдруг возникшие в её голосе, резанули слух почти ощутимо.

– Вам можно, а мне нельзя? – с губ Арона не сходила жёсткая улыбка-насмешка. – Это не ворожба, герцогиня, однако и вам я ворожить не позво… О, а это уже невежливо. – Дэй даже тон не изменил, но прянувшая вперёд девушка отшатнулась, будто от пощёчины. – Законы гостеприимства велят хозяевам не вредить гостям, а вы пока ещё имеете право распоряжаться под крышей Клаусхебера… пока. Нет, и сбежать не пробуйте. Я вас не отпускал.

Чувствуя, как в мысли возвращается ясность, Джеми смотрел на Кэйрмиль. За пару моментов всё очарование слетело с неё туманной маской на ветру: от неземной красы не осталось и следа – только мертвенная бледность да тень бессильного бешенства на лице. Она хотела бы вырваться, хотела бы напасть, но не могла; лишь стояла под смеющимся взглядом серых глаз загнанной волчицей, пока ярость искажала её лицо с безжалостностью кривого зеркала.

– Как вы спрятались? – это Кэйрмиль уже прошипела – и Джеми наконец увидел чёрные звёзды, зиявшие на месте её зрачков, окружённые неестественным фосфоресцирующим блеском радужек. – Я не могла не услышать вас, не…

– По счастью, в арсенале колдунов есть заклятия, позволяющие скрыться даже от эйрдалей.

Беседу прервал недоумённый возглас «тётя?..», с которым очнувшаяся Лавиэлль привстала на локтях и обвела собравшихся у фонтана почти испуганным взглядом.

– Что здесь происходит? – судя по тому, как стремительно Лавиэлль поднялась на ноги, голос её прозвучал куда слабее, чем она себя чувствовала. – Святой отец? Джеми-энтаро?..

– Элль, помоги мне! – Кэйрмиль отчаянно рванулась, пытаясь выкрутить руку из пальцев дэя. – Они…

– Замолчите, – одно негромкое слово из уст Арона заставило герцогиню вновь застыть каменным изваянием. – Сами поведаете племяннице, как она лишилась родителей, или предоставите эту честь мне?

Застыв рядом с Джеми, благоразумно не вмешивавшимся, Лавиэлль взирала на дэя так, словно надеялась, что он вот-вот рассмеётся и признает всё это дурной шуткой.

Если бы одним желанием можно было испепелить – под взглядом Кэйрмиль, радужки которой светились тёмным багрянцем, Арон давно бы осыпался кучкой пепла.

– Я вас понял. – Дэй снова улыбнулся. – Как пожелаете.

…девушка, казавшаяся Ташей, тем временем обнаружила то, что искала среди замковых коридоров, комнат и галерей.

Она замерла напротив зеркала. Под наблюдением портретов, равнодушно смотревших со стен нарисованными глазами, взглянула на своё отражение и улыбнулась.

Зеркала всегда отказывались играть по общепринятым правилам. Тем более волшебные. И часто показывали не то, что видели все – они показывали суть.

Светловолосая девушка коснулась барельефных ирисов на деревянной раме. Сдвинув их вбок, сблизила свою ладонь с чужой ладонью: той, что за серебристой зеркальной гранью тянула ей навстречу синеглазая женщина с русой косой.

Их пальцы почти встретились, когда стекло продавилось, дрогнуло, и одна рука оказалась продолжением другой.

Спустя пару ударов сердца портретам осталось созерцать лишь рябь, расползавшуюся по стеклу водными кругами, и опустевшую картинную галерею.