Кукольная королева

В одном Алексас был прав. Джеми пояснил, что дольше всего призраки преодолевают путь до зримой стадии: дальше счёт идёт уже не на годы, а на месяцы, если не на шестидневки. И не приходилось сомневаться, что на материальной стадии Раксэна первым делом наведалась бы к Ореку с каким-нибудь острым предметом в руках.

– К сожалению, я не обезопасил вас полностью, – сказал Арон. – За Кэйрмиль стояли силы могущественнее, чем вы можете себе представить. И им нужен Клаусхебер.

– Зачем? – спросил Орек тихо.

– Не имею понятия. Кэйрмиль сама этого не знала. Но в одном она была права: едва ли на этом вас оставят в покое.

– И что за силы? – нахмурилась Лавиэлль.

– Некая… организация. Тайное общество. Помимо прочего оно объединило нескольких древних и очень сильных эйрдалей – куда сильнее Кэйрмиль. И не менее сильных магов. Больше, к сожалению, сказать не могу.

Или не хочешь, подумала Таша, касаясь тёплой золотой цепочки, невесомо обнимавшей шею. Она-то сама даже предположить теперь не могла, какое отношение в итоге Кэйрмиль и Норманы имели к игре… но в том, что какое-то да имели, сомневаться не приходилось.

Ночью ей не выдалась возможность поговорить с дэем: Таша уснула прежде, чем Арон вернулся из охотничьего домика. Утром же, при свете дня, произошедшее накануне виделось по-другому – как и сомнительная услужливость врага, в чьих интересах было отвратить Ташу от единственного, кто действительно мог её защитить.

В чём Арон на самом деле виновен помимо того, что хотел облегчить боль, и так едва не загнавшую Ташу в могилу? В том, что вёл её за собой, пытаясь избежать ненужных вопросов, на которые он, возможно, и сам не мог дать ответа? С чего она должна верить убийце матери и не доверять своему спасителю? Ведь это так занятно, должно быть: травить душу своей куклы ядом подозрений – после всего, что Арон для неё сделал…

Нет. Она не будет пробивать его на откровенность – пока. Она помолчит. Понаблюдает. Посмотрит, что будет дальше. Пока на ней зеркало, Арон всё равно не сможет на неё влиять, пусть ей и претила необходимость пользоваться подарком врага. Хотя то, что зеркальце наделили свойством защищать от чтецов, наводило на мысль, что враг знал, от кого Таше предстоит защищаться – ещё когда оставил артефакт в её доме.

Эту мысль Таша предпочитала гнать подальше. Но она отчасти удерживала её от периодически просыпавшегося желания сорвать зеркальце с шеи и просто вернуться к тому слепому доверию, что связывало их с Ароном ещё вчера.

Норманы переглянулись: все трое. Следом Леогран кивнул дяде – так, словно давал согласие на некий шаг, обговорённый ранее.

– В таком случае, отец Кармайкл, – проговорил Орек, глядя на огонь в камине, – у нас есть к вам и вашей дочери ещё одна просьба. Я пойму, если вы откажете. Мы и так уже перед вами в неоплатном долгу. Но если вы согласитесь…

– Выкладывайте, – сказал Арон.

По абсолютной отстранённости его голоса Таша поняла: дэй уже знает, что за слова сейчас прозвучат, и они его нисколечко не радуют.

– Вы позволите Кармайкл-лэн обручиться с моим племянником?

Алексас поперхнулся воздухом.

Таша уставилась на Леограна – серьёзного и очень, очень взволнованного. Пускай волнение и выдавали лишь нервно сжатые пальцы да ледяные метки, на разрумянившемся лице казавшиеся белее обычного.

– Не поймите меня неправильно, Таша-лэн, – торопливо проговорил тот. – Ни о влюблённости, ни о браке речи не… То есть… Это не значит, что я не считаю вас привлекательной, просто…

– Это была моя идея, – твёрдо произнесла Лавиэлль, накрыв судорожно подрагивавший кулак брата своей ладонью. – Но дядя и Лео со мной согласились. Если Таша-лэн здорова и пригодна к деторождению, мы предлагаем договорную помолвку. Недолгую. Расторгнем контракт через год, не больше. И заплатим любую разумную цену, которую вы назовёте.

– Наследие Норманов, – выдохнула Таша с облегчением, наконец сообразив, что к чему. – Вы хотите, чтобы на грядущей церемонии Леогран вступил в свои законные права!

– Я начал искать себе невесту почти сразу после смерти родителей, – сказал Леогран. – Это было не так легко, учитывая моё… особенности моей внешности. Но меня вполне устроил бы и чисто договорной брак. Хотя, – уголки его губ дёрнулись в пародии на улыбку, – к моему удивлению, находились девушки, которых метки не смущали.

– И ничего удивительного в этом нет, – отрезала Лавиэлль.

– Я знаю, что для тебя был красив даже пухлым карапузом в перепачканных пелёнках, но не все разделяют твоё мнение, Элль. В общем, мне почти удалось достигнуть нескольких соглашений. Не одновременно, естественно. Но как юноша, ещё не достигший совершеннолетия, я не мог заключить официальный обручальный договор без согласия своего опекуна, ведь на договоре требовалась его подпись, а дядя, как мой опекун, всякий раз оказывался против. Порой в самый последний момент. – Он покосился на Орека. – Причина для отказа всегда была убедительной, и мне очень не хотелось верить, что он просто хочет удержать за собой наследие Норманов, на которое никогда не претендовал.