Кукольная королева

Таша взглянула в ночь. Сжала в пальцах зеркальце, прятавшееся под рубашкой. Равнина… Учитывая, что они с Ароном встретились неподалёку, можно считать, что здесь и началась игра.

Забавно, но судьба любит всё закольцовывать.

– Джеми, – произнесла она наконец, пытаясь не думать об откровенном безумии того, что делает.

– Да? – спросил мальчишка мигом позже.

– Как думаешь, Равнина позволит ему воплотить временное тело здесь?

Джеми не потребовалось уточнять, о ком идёт речь.

– Думаю, да, – поколебавшись, сказал он. – Но даже это ему будет даваться тяжелее обычного, и покинуть тело – тоже. Если вдруг вздумает явиться, окажется заперт в магической оболочке… хотя бы на время. – Он попытался улыбнуться: – Таша, тебе нечего бояться. Даже если он придёт, Найдж и Герланд…

– К слову, о них. У тебя есть средство, которое позволит мне пройти мимо них незамеченной? Подозреваю, они не оставят без внимания моё желание прогуляться по Равнине, стоит мне встать.

Джеми пытливо уставился на неё.

– Таша, что…

– Я должна встретиться с Палачом. Лицом к лицу. Снова. Так есть или нет?

…терять ей всё равно нечего. Блефовать бессмысленно, все карты открыты.

Остаётся сделать последнюю ставку – на всё.

– Ты…

– Он не причинит мне вреда, – сказала Таша. – Сам знаешь. Но насчёт вас с братом не уверена.

– Мы с тобой. До конца.

Она не стала возражать. Возможно потому, что сама этого хотела. Возможно потому, что в голосе мальчишки прозвучали особые нотки, ясно указавшие – возражения не примутся.

– Конец может быть не столь далёким, каким кажется, – только заметила Таша.

– Ты сама вчера сказала, что умереть за тебя – наш долг. – Легонько шевельнув пальцами, Джеми скользнул ладонью по воздуху, будто аккомпанируя на невидимых струнах заклятию, пролившемуся с его губ. – Идём?

– Так просто?..

– Они не ожидали удара. Не от меня. Хотя, если мы вдруг вернёмся, меня живьём съедят за то, что я остановил личное время беззащитных отдыхающих. Течения ближайших шести моментов они попросту не заметят, и за это время нам желательно оказаться достаточно далеко, чтобы нас не нашли.

– Здесь невозможно найти кого-то, если Равнина того не хочет, – сказала Таша, поднимаясь на ноги, почти повторив то, что слышала от Арона вечность назад.

Оставалось последнее.

– Поклянись мне… поклянитесь, что не будете вмешиваться, если я не попрошу. Вы знаете, чем это обернётся на Равнине. Для вас – в первую очередь.

– Но…

– Клянитесь. Иначе я отдам вам приказ остаться здесь. Или останусь сама, но едва ли это поможет мне в конечном счёте себя обезопасить, как Алексас любезно мне указал.

Его «клянусь» прозвучало так тихо, что почти слилось с голосом ветра. Но всё-таки прозвучало.

Таша шагнула вперёд по шуршащим одуванчикам, – и в ночь они двинулись вместе.

Джеми не знал, сколько они шли сквозь холодную серую мглу. Звёзд не было: во все стороны простирался лишь мрак. Не было тропы, не было направлений, осталось лишь бесконечное поле да чертополох, цепляющийся за ноги. Будущее струилось в прошедшее, пока Таша, не проронив ни звука, шла вперёд – уверенно, не сбиваясь с шага, будто её влекла непреодолимая сила.

Когда время приготовилось окончательно размыться в бесконечность, лицо обдул влажный ветер – и Джеми понял, что Таша замерла в паре шагов от реки.

Река появилась внезапно. Бурно ревущий поток плевался в лицо ледяными брызгами, мост, пересекающий его, был грубо сложен из кое-как наваленных каменных плит. Следом пришло внезапное осознание, что всё это отчётливо видно: ночь сменилась предрассветной серостью.

Говорят, темнее всего перед рассветом; но та предрассветная пора, когда солнце подбирается снизу к горизонту, не является самой тёмной. Она… серая. Не свет, не тьма, что-то между ними.

Все маги знали: опаснее всего не абсолют – он устойчив и постоянен. Опаснее всего вещи на грани.

– Что ты видишь? – спросила Таша.

– Реку. – Джеми недоумённо посмотрел на неё. – А ты?

– Когда я была тут в прошлый раз, здесь тёк ручей. – Таша будто не расслышала вопроса. – С мостом коромыслом.

– А… наверное, ручей тоже отражает твою душу. И её состояние.

Таша не ответила.

Она стояла на краю бездны, где плескалась меж краёв сизая мгла. Она видела мост, тянувшийся над широкой полосой жадной черноты: верёвочный, ненадёжный, с хлипкими деревянными досками, местами треснувшими, местами сломанными… но порой Таше казалось, что вместо пропасти перед ней ручей, тускло посверкивающий в зарождающемся свете; что холодный ветер сменяется тёплым и мягким, что жёсткая колкость чертополоха уступает солнышкам цветущих одуванчиков, а на краю зрения мелькает резной парапет каменного коромысла.

Всё зависело лишь от того, как посмотреть. От того, какая Таша смотрела.

Та, что хотела поддаться зову всех своих потом – или та, что хотела жить.

– Идём дальше?

– Нет. – Таша неотрывно смотрела на воду. – Мы должны встретиться здесь.

– А он как об этом узнает?

Вместо ответа Таша прикрыла глаза – и сжала зеркальце в кулаке.

– Палач…

Какое-то время она слушала, как шуршит чертополох.

– Палач.

Она слушала, как гудит ветер, гуляя между кромками каменистого обрыва.