Культура и империализм

Латинская Америка, Китай или Япония, — туземцы повсюду объединялись в националистические или добивающиеся независимости группировки, основанные на чувстве этнической, религиозной или коллективной идентичности, противостоящей посягательствам Запада. Так было с самого начала. В XX веке это стало глобальной реальностью по причине широкого распространения реакции на вторжение Запада, которое также носило глобальных характер. За немногими исключениями, люди сплотились вместе в утверждении своего неприятия того, что они воспринимали как несправедливую практику, направленную против них лишь за то, что они таковы, каковы есть, т. е. против не-западных людей как таковых. Конечно, иногда подобные группы были жестко эксклюзивистскими, как это показало множество историков национализма. Но мы также должны обратить внимание и на интеллектуальную и культурную аргументацию в рамках националистического сопротивления: коль скоро независимость обретена, нужны новые имагинатив-ные концепции общества и культуры, чтобы уйти от прежней ортодоксии и несправедливости.

Центральное положение здесь занимает женское движение. Как только появляются первые ростки сопротивления, за которыми уже вполне сознательно следуют националистические партии, главными точками женского сопротивления становятся несправедливые мужские практики вроде института наложниц, полигамии, бинтования ног, сати¹¹⁷ и практического порабощения женщин. В Египте, Турции, Индонезии, Китае и на Цейлоне в начале XX века борьба за эмансипацию женщин органически связана с националистическими настроениями. Раджа Рамухан Рой (Raja Ramuhan Roy), один из националистических деятелей начала XIX века, испытавший на себе влияние Мэри Уоллстоункрафт (Mary Wollstonecraft),¹¹⁸ развернул одну из первых кампаний в защиту прав индийских женщин, — часто встречающийся ход в колониальном мире, где первые интеллектуальные выступления против несправедливости включали в себя внимание к нарушению прав всех порабощенных классов. Впоследствии женщины-писательницы и женщины-интеллектуалы — зачастую из привилегированных классов и нередко в союзе с западными поборниками прав женщин, вроде Анни Безант, — вышли на передний план агитации за образование женщин. В центральной работе Кумари Джайавардена (Kumari Jayawardena) «Феминизм и национализм в третьем мире» описаны действия индийских реформаторов, таких как Тора Дутт, Д. К. Карв и Корнелия Сорабджи (Tora Dutt, D. К. Karve, and Cornelia Sorabjee) и активистов, как Пандита Рамбай (Pundita Ramabai). Их сторонники на Филиппинах, в Египте (Худа Шаарави), Индонезии (Раден Картини) (Huda Shaarawi, Raden Kartini) расширили феминизм, который стал одним из центральных движений после движения за независимость и освободительных тенденций.*

Эти более широкие поиски освобождения наиболее заметны там, где продвижение национализма было либо остановлено, либо задержалось на значи-

* Jayawardena Kumari. Feminism and Nationalism in the Third World. London: Zed, 1986, в особенности. P. 43—56, 73—108, 137—154, and passim. В отношении эмансипаторных перспектив феминизма и империализма см.: Nader Laura. Orientalism, Occidentalism and the Control of Women // Cultural Dynamics 1989. Vol. 1, N 3. P. 323—355; Mies Maria. Patriarchy and Accumulation on a World Scale: Women in the International Division of Labour. London: Zed, 1986), см. также: Callaway Helen. Gender, Culture and Empire: European Women in Colonial Nigeria. Urbana: University of Illinois Press, 1987 и eds. Nupur Chandur and Margaret Strobel. Western Women and Imperialism: Complicity and Resistance. Bloomington: Indiana University Press, 1992.